и забирала сердце навечно. Невесомо коснувшись кончиками пальцев каменного светильника, поверхность которого поросла мягким изумрудным мхом, задумчиво посмотрела на озеро. Его пересекал деревянный мостик, над которым склонились цветущие ветки японской сливы, словно пряча от любопытных взглядов, и, что самое главное, на нем никого не было. Странно… В парке так много людей, а этот уголок оставался нетронутым, словно ждал меня.
Не сумев противостоять искушению, я поднялась на мостик, дошла до середины и перегнулась через перила. В воде плавали карпы, ветерок кружил розовато-малиновый «снег», а у меня сердце замирало от восторга. Выпрямившись, я откинула голову назад и посмотрела на небо. Лепестки все падали и падали, лаская лицо, а я оказалась в том странном состоянии, которое обычно бывает на границе сна и яви. Вытянув руку, попыталась поймать несколько весенних «снежинок», неожиданно для самой себя вдруг рассмеялась и начала кружиться. Безбашенное настроение вполне разделял очередной порыв ветра, который сорвал с меня шляпку, унес куда-то вдаль и стал играть с волосами. Но мне не было до этого никакого дела. Я все кружилась и кружилась, пила ощущение безграничного счастья жадными глотками, запоминала скоротечную красоту и хотела, чтобы этот миг никогда не заканчивался.
– Аристова-сан? – окликнул меня мужской голос, и я застыла в той же позе, в которой остановилась: откинутая назад голова, разведенные в стороны руки, слегка изогнутая спина.
Буквально пару секунд легкий испуг боролся с нежеланием возвращаться в реальность, затем я наконец выпрямилась и посмотрела на того, кто стоял на мостике в нескольких метрах от меня. Мой вчерашний знакомый из аэропорта. Датэ-сан приветливо улыбался, всей своей позой демонстрируя радость от встречи, и в руках держал мой головной убор.
– Это мое, – машинально заметила я.
– Я знаю, – кивнул Акио, протягивая мне шляпку. – Видел, как ветер подхватил и унес, но мне удалось ее поймать.
– Спасибо. – Быстро надев ее, я замолчала, не зная, что сказать, но вежливость взяла верх. – Здесь очень красиво. Простите, наверное, я что-то не так сделала…
– Что вы! Прекрасная девушка танцует в вихре лепестков. О таком зрелище можно только мечтать, но редко когда доводится увидеть. Спасибо за доставленное удовольствие, что завораживает не меньше, чем ханами.
– Ханами?[9] – пробормотала я, смутившись, и продолжая разглядывать настил моста.
– Любование цветами, – в голосе Акио слышалась улыбка. – Это наша традиция. Вам повезло, что вы приехали в Японию в этот сезон. Конечно, есть еще ханами ландыша, гвоздики, космеи… Но ничто не сравнится с умэ и сакурой! Как я уже говорил, вы попали к самому началу, когда после сливы можно полюбоваться и вишней… Надеюсь, вы увидите это!
В голосе Акио звучала такая страсть, что я невольно подняла голову. Мужчина мечтательно смотрел то ли на меня, то ли на дерево позади, но так при этом улыбался,
Ханами (любование цветами) – японская национальная традиция любования цветами. Начинает его шествие цветов умэ. Ханами – очень кратковременное удовольствие, длится около 7—10 дней, а затем лепестки опадают. При плохой погоде (ветер, дожди) лепестки облетают уже на пятый день. После умэ цветет сакура. Учитывая разницу в климате между югом и севером, цветение сакуры в Японии растягивается более чем на три месяца (с конца февраля до конца мая). По телевидению уже в начале марта сообщают сроки цветения сакуры в каждом отдельно взятом районе (в Токио это обычно начало апреля), а также информируют о количестве деревьев в каждом из парков.
