тот не подавал жалобу.
Вечерний скандал в доме купца, когда выяснилось, что каждый из супругов продал злополучные устрицы, слышала, наверное, вся округа. Мы тоже немножко послушали, а потом зашли в дом. Мне было даже слегка жаль торговца, хотя зачем тот держал у себя посох, я так и не поняла.
Когда оказались снова на улице, спросила:
– Ну что, справилась я с заданием?
Нежно прижимавший к груди увесистую чёрную дубину с перламутровым набалдашником Колин кивнул, а потом хохотнул:
– А почему ты выбрала именно устриц?
Ален на секунду задумался, затем тоже засмеялся:
– Эль, ты знаешь, что значит предлагать мужчине устриц?
Пожала плечами. Сама я их никогда не пробовала, как-то не сложилось. И, если честно, думала сейчас совсем о другом – о том, стоит или нет говорить Колину, что видела подмену записок. Наверное, разумнее промолчать – отношения только-только начали налаживаться.
На следующий день на завтрак основным блюдом была каша с моллюсками… Тьфу, правильно я никогда не интересовалась устрицами!
Глава 7
Я был рад, что могу дать ответ незамедлительно. Так я и сделал. Я сказал, что не знаю.
Началась нормальная учёба.
Думаю, говорить, что я плавала по всем предметам, кроме географии и ферейского, не стоит. А ещё сильнее расстраивало то, что я ждала практических занятий по магии, но их не было.
Поэтому я то зарывалась в книги в библиотеке, читая наставления по использованию разных видов волшбы, то до середины ночи бдела в компании Хаоса в башне. Мы перешли на новую ступень в общении – теперь кот, если надо, мог не просто мысленно говорить со мной, а передавать картинки. Зачастую это оказывалось полезным. Например, выяснилось, что всем волшебникам доступно нечто под названием «магия рун». Закорючка хитрой формы, в которую при рисовании вкладывалась магическая сила, могла творить самые разные вещи: взорваться при приближении врага, нагнать туман, вызвать дождь или привлечь крыс, изгнать с поля кротов и так далее. Хаос передавал мне визуальные образы разных рун, а я выводила их песком на полу. В принципе, пользоваться можно было чем угодно – углём, солью, мелом. Важным являлось только, чтобы субстанция отличалась от окружения, то есть границы были контрастными.
Однажды я поинтересовалась:
– А можно ли рисовать прозрачные руны? Скажем, сахарным сиропом?
«И привлечь всех муравьёв с округи? Представляешь, буквы чёрные и шевелятся!»
Я засмеялась. Но всё же в идее что-то было. Нужно попробовать сделать отвар какой-нибудь бесцветной травы и нанести на пол или стену. По логике, с контрастностью всё должно быть в порядке, а о существовании руны не будет знать никто, кроме её создателя.
Проблем с другими студентами у меня пока больше не было. Правда, никто, кроме Алена, ко мне и не подходил. Ещё при встрече мы здоровались с Колином, который мерил меня задумчивым взглядом и щурился,
