надо сосредоточиться… К черту Борьку, он меня не пожалел бы и не жалел. Артему позвоню позже, когда мой крест уснет, а сейчас…
За столом Марго заметила новые лица, значит, эти господа прибыли недавно. На носу лето, все готовятся покинуть город или уже покинули – кто на воды отправился, кто за границу, кто в поместье, а умалишенные едут в заведомую духоту и скуку, когда жизнь здесь замрет до осени. Ум Марго не мог находиться в спячке, в связи с этим она взяла привычку наблюдать, особенно за незнакомыми людьми, составлять о них мнение задолго до того, как познакомится с ними. Кое-кто заслуживал особого внимания своеобразностью, но Медьери сидел далеко (во главе стола), так что удовлетворить ее любопытство было некому. А уйти, не удовлетворив его сегодня же, было не в характере Марго.
Гости после ужина занялись игрой в карты, разговорами и танцами, хотя не ради одной забавы по вечерам делают визиты. В непринужденной обстановке легко завязать знакомства, пофлиртовать, договориться о сделках или же разбавить скуку, на которую щедра провинция. Марго подплыла к Медьери, не укажешь же прямо пальцем, дескать, кто это такие, откуда они и зачем здесь? Следует постепенно подвести к ним, а повод завязать беседу нашелся.
– Вчера maman мучила нас Бетховеном, а ваша Урсула чудо как хорошо играет. Нет, моя оценка слишком скромна, она превосходно играет!
– Я знаю еще одну женщину, которая превосходно музицирует, – проворковал Медьери, глядя на нее с нежностью.
– Кого? Я, кажется, всех слушала, не нахожу, что кто-то превзошел Урсулу.
– Вы. Ваша манера исполнения, пожалуй, затмит мою сестру.
От комплиментов ее голова не кружилась никогда, напротив, Марго надула губы и с упреком сказала:
– Когда меня необоснованно хвалят, я начинаю подозревать, что на одного друга стало меньше.
– Неужели вы обо мне…
Взаимные любезности Марго тоже не выносила, лучше это прекратить сразу, что она и сделала:
– Нет, нет, нет! Я о вас дурно никогда не думала, покончим с этим. Вижу, у вас много новых лиц…
– Новых? Ошибаетесь, это потому, что вы не любите свет.
– А что, заметно?
– Ну, раз вы явление в свете редкое, значит, его не любите.
– М-да, вы наблюдательны. А кто вон та старуха в черном платье, вышитом черным гарусом? Сколько ей лет? Сто?
Старуха, на которую она указала глазами, действительно казалась древней из-за тысячи мелких морщин на лице, однако для ста лет она была чрезвычайно крепка. От нее исходила мощь – это признак внутренней силы, которую ни с чем не спутаешь. А властность в лице? Властолюбие всегда выходит наружу, у старухи оно было подчеркнуто тонкой линией губ и их опущенными вниз уголками, узким орлиным носом и колючими, глубоко посаженными глазами.
– Это помещица Кущева, – сказал Медьери. – Вовсе ей не сто лет, не преувеличивайте.
– Ах, да-да, я слышала о ней, живет в огромном имении, скупа и жестока. Говорят, она любительница собачек.
– Их
