В главе «Прощание с туризмом» упомянуто о селедке ящикóвой, кормовой. Ящикóвым инженером я сам захотел стать при выпуске с физмеха.
После стресса зачисления можно было «забыть, что ты еврей»К10, но это вспомнили при окончании института.
По Моэму, писать просто и ясно так же трудно, как быть добрым и искренним. Так как я не могу причислить себя к обладателям обоих этих качеств одновременно, то сочувствую тем, кто попытается добраться до конца этой книги.
Указание: комментарии и примечания с буквойК и номером страницы приведены в конце книги.
Расставание с Киевом. Герой, но не любовник
Прежде чем начать учиться в институте, нужно было уволиться с работы в Киеве и мне в деканате дали время на устройство всех дел: уволиться, выписаться из квартиры, сняться с учета в военкомате.
В Киеве я неожиданно оказался героем – поступить в Ленинграде сразу в два института с моей анкетой казалось большим достижением. На самом деле в Киеве поступать было труднее, и не только таким, как я – из-за системы блата, по которой мест для нормальных абитуриентов оставалось мало. Экзаменаторы «поступались принципами» ради возможности оставаться членами комиссии и быть полезными начальству (случай с моим другом Женей Гордоном, рассказанный в предыдущей книге [Рог.13, стр. 277]). Нужно еще учесть, что Киев был местом притяжения абитуриентов большей части Украины, хотя в Харькове, например, вузы были лучше киевских, одесситы и львовяне тоже предпочитали учиться дома. Случались при поступлении и казусы. Приведу один из них (рассказанный моим другом Вадиком Гомоном). Простой сельский парень Телега неожиданно получил высокие оценки и увидел себя в списках зачисленных в КПИ. В ректорат позвонили из райкома: «Вы почему Телегу не зачислили?» – «Как, мы же вот тянули его и…» – «Это не тот Телега». Зачислили и этого, правильного, а кому-то, скорее всего, с неправильной анкетой, пропущенной по недосмотру, объяснили, что ему полбалла не хватило, поступайте на заочный факультет. И таких «инТелегентов» киевские вузы производили в массовом количестве.
Итак, несмотря на то, что особых заслуг в поступлении я за собой не числил, марка Ленинграда, да еще и двух самых его престижных вузов (по мнению писателя В. Попова, окончившего ЛЭТИ), вознесли меня среди бывших школьных знакомых незаслуженно высоко.
Только одноклассницы из 9б класса 131-й школы – Люда Печурина и Лариса Тавлуй об этом как-то не знали – это я «шил первую офицерскую шинель», как Грушницкий, а они, золотомедалистки, уже были второкурсницами тщательно выбранных киевских вузов.
Почему-то особенное впечатление мое поступление произвело на других девочек. Одна из них, до этого не замеченная в симпатиях ко мне, решила поступать на физмех и исполнила эту мечту через два года. Другие, с кем я до того знаком был поверхностно, выражали бóльший интерес ко мне лично.
С одной из них, давней знакомой, произошел характерный
