гридей скользили, не вызывая ответного огня.
– Пока дождемся – засохнем!
– Ну, у нас ведь еще есть в запасе герцог! – смеясь, утешила ее Предслава. – Ладно, уступлю тебе старичка, раз ты так страдаешь!
Елисава молчала. Неужели этот «старичок» и есть то счастье, которое для нее припасла богиня Лада?
– А ты смотри! – почти положив подбородок ей на плечо и понизив голос, из-за спины предостерегла Предслава. – Вокруг не слепые, всем видно, как ты с Жердиной переглядываешься.
– Что? – Елисава сняла со своей талии мягкую руку и повернулась к сестре.
– А то! – назидательно повторила Предслава и бегло оглянулась, не слышит ли кто. – Мне-то что, мне не жалко. Челядь пусть болтает, кто их, дураков, слушает? А вот если дойдет до немца…
– И как до него может дойти?
– Ну мало ли кто и почему захочет помешать? Те же ляхи. Наговорят с три короба, оправдывайся потом!
– Да что наговорят-то? Не было ничего! К чему ты вообще Эйнара приплела?
– Я приплела? А кто тебя ловит, когда ты с лошади падаешь?
– Падаю! – возмутилась Елисава. – Как будто я каждый день падаю! Всего один раз и было!
– Ляхам и одного раза хватит! Если бы они не за Добрушей приезжали, а за тобой, то мы бы не отмылись!
– Тоже мне, дело большое!
– А большего и не надо, было бы желание. Кто тебя зимой учил на лыжах ходить? Я помню, как он тебя перехватил, когда ты решила в прорубь въехать!
– Я не доехала до проруби!
– Да только потому, что у него руки длинные – дотянулся! – Предслава засмеялась. – И это тоже все видели.
Елисава не стала оправдываться. Ведь было еще кое-что, о чем сестра не знала и чего, надо надеяться, никто не видел. Прошлой весной, как раз на Купалу, вечером, в этой самой роще, пока еще не совсем стемнело, Эйнар ухитрился поймать ее своими длинными руками, очень ловко выхватил из толпы визжащих и смеющихся девушек и поцеловал, сделав вид, что не узнал княжну. В сумерках, в тени берез, под пышным и растрепанным венком ее и правда мудрено было узнать… И Елисава тоже притворилась, будто это и не она вовсе. Слава Макоши, в то время ляшские послы, приезжавшие за стрыйкой Добрушей, еще до Киева не доехали. Она вырвалась, метнулась в сторону, обогнула березу и влетела прямо в объятия… Творимировой боярыни Божемилы, которая благополучно увела запыхавшуюся и разгоряченную княжну в детинец отдыхать. А если бы боярыня Божемила ей не подвернулась… В глубине рощи было уже темно, а у Эйнара достаточно длинные ноги, чтобы догнать любую русалку.
– Мне-то что, мне не жалко! – повторила Предслава, к счастью, отнесшая густой румянец старшей сестры к воспоминаниям всего лишь о падении с лошади. – Но ты ведь не одна и должна понимать: если на тебя наговорят, то и нам с младшей достанется.
