Господь, ты научился обычаям хуже всяких языческих.
– Я всегда готов оказать уважение достойным людям, но вряд ли смогу уважать сам себя, если у меня на глазах моя невеста подаст рог другому мужчине раньше, чем мне! – учтиво, но непреклонно заявил Харальд.
Во время этого спора Елисава стояла, изнемогая от тяжести рога, волнения и неловкости. Вид у нее, наверное, был глупее глупого, а все Харальд! Две невидимые силы тянули ее в разные стороны, каждый из спорящих мужчин предъявлял на нее права, но против воли все ее существо словно бы клонилось в сторону Харальда. По закону власть над ней принадлежит отцу, и только отцу, – но потребуй сейчас Харальд, чтобы княжна последовала за ним, она безропотно пошла бы на его корабль, чтобы отныне знать над собой только одну власть – власть этого мужчины. В нем было умение подчинять себе людей. С каждым мгновением самые невероятные рассказы о его победах и свершениях становились все более и более правдоподобными – этот человек умел одолевать даже самые неблагоприятные обстоятельства.
– Твое упрямство крепче, чем лоб великана! – воскликнула княгиня Ингигерда. – Если это будет не твоя неве… не моя старшая дочь, – поправилась она, не желая идти на поводу у наглеца и называть вещи так, как ему хочется, – ты стерпишь, чтобы более старший возрастом – и рангом! – гость получил приветственный рог раньше тебя?
Брови Харальда дрогнули, глаза сверкнули, и во всем его облике промелькнуло сходство с ловчим соколом, завидевшим добычу. Ему намекнули на то, что его соперник-герцог правит своей землей, а Харальд при всех его достоинствах пока никто. Но оспорить эти слова он не мог. Княгиня Ингигерда вышла из-за стола, пересекла гридницу, взяла рог из рук замершей Елисавы и сама поднесла его немецкому гостю.
– Не могу спорить с тобой, княгиня! – Харальд опять улыбнулся. – Пусть твой почтенный старший гость угощается медом, а я пока возьму то, что всякий жених имеет право получить от своей невесты!
Княгиня в изумлении обернулась, и слова приветствия, приготовленные для Фридриха, замерли на ее устах. А Харальд, не трудясь обходить стол, мгновенно перемахнул через него, сделал шаг к Елисаве и взял ее за плечи. Прежде чем княжна успела опомниться и сообразить, что происходит, он склонился и поцеловал ее. Горячие жесткие губы впились в приоткрытый от изумления рот, усы царапнули подбородок, и вся эта огромная сила, внезапно навалившаяся на нее, сковала ее чародейными цепями. Княжна не могла даже ахнуть, пока Харальд сам не отпустил ее и тут же снова подхватил, потому что она пошатнулась. У Елисавы отчаянно кружилась голова, по всему телу пробегала дрожь, лицо горело от стыда, а веки отяжелели, так что она не могла даже оглядеться. Харальд, огромный и сильный, словно великан, стоял рядом с ней и обнимал ее, и в его объятиях она была точно в плену волшебной страны – так далеко от всего и всех, что их как бы и вовсе не существовало.
– Ты позволяешь себе слишком много! – долетел до нее возмущенный голос
