когда мышцы и мозг христианской религии должны были соединиться и образовать единый организм, простирающийся от Атлантики до Гималаев, с двумя полностью функционирующими руками с центрами в Риме и Персии – двумя великими империями поздней античности, работающими синхронно. При имперской поддержке в Риме и все более возрастающей поддержке персидских властей была заложена мощная основа, опираясь на которую христианство могло стать доминирующей религией не только в Европе, но и в Азии. Однако вместо этого вспыхнули внутренние распри.
Те епископы, которые считали, что эти попытки подрывают устои христианства, обвиняли церковное руководство не только в том, что его представители недостаточно образованы, но и в том, что они не были должным образом рукоположены. Затем начались проблемы, вызванные внезапной вспышкой воинственности христиан. Некоторые зороастрийские храмы огня были разгромлены. Это, в свою очередь, поставило шаха перед необходимостью поиска компромисса. Ему пришлось занять не ту позицию, которую диктовала его вера, а ту, которой придерживалась аристократия. И это нанесло мощный удар по христианству. Вместо того чтобы войти в золотой век, христианская церковь снова впала в немилость и ее последователей стали преследовать[241].
Яростные споры клириков были характерны для раннего периода становления христианской церкви. Григорий Богослов, архиепископ Константинопольский IV века и один из лучших ученых раннехристианского периода, описал, как на него наорали его противники. «Недоброжелатели кричали как гигантская стая ворон», – писал он. Когда они накинулись на него, создалось впечатление, что он попал в центр песчаной бури или же подвергся нападению животных: «Они похожи на рой ос, летящих в лицо»[242].
Момент для разлада был выбран неудачно. Горькая вражда назревала уже некоторое время между Нестором, патриархом Константинопольским, и Кириллом, патриархом Александрийским, по вопросам божественной и человеческой природы Иисуса. Такие дебаты велись далеко не всегда честно. Кирилл был прирожденным политиком, безжалостным в своих методах. Для достижения победы и отстаивания своих позиций он щедро давал взятки влиятельным лицам и их женам в виде богатых ковров, кресел из слоновой кости, дорогих скатертей и денег[243].
Некоторые клирики решили, что сам спор и методы решения вопроса сбивают с толку. Они считали, что проблема кроется в некачественном переводе с греческого на сирийский термина, описывающего воплощение. Хотя по большей части спор касался борьбы за власть между церковными иерархами и авторитета, который автоматически получит тот, чья доктрина будет принята. Столкновение произошло при обсуждении статуса Богородицы. По мнению Нестора, ее следовало называть не так (та, что носит Бога), а дать ей имя Христотокос (та, что носит Христа). Это подчеркивало бы человеческую сущность Иисуса[244].
Перехитренный и побежденный Кириллом, Нестор был низложен. Это сильно дестабилизировало церковь. Епископы
Wood,
Gregory of Nazianzus,
Св. Кирилл Александрийский, письмо Павлу Префекту, in J. McEnerney (tr.),
S. Brock, ‘From Antagonism to Assimilation: Syriac Attitudes to Greek Learning’, in N. Garsoian, T. Mathews and T. Thomson (eds),
