трое, ткнули носом в снег, и руки за спину скрутили. А потом начался правеж[36], на котором боярин все рассказал…
– А сам боярин, стало быть, дома сидит? Или спать спокойно лег? – выслушав посланных на лед людей, спросил Гостомысл, рассматривая горку золотых монет, высыпанных на столешницу из кожаного мешочка.
– Едва ли он уснет теперь скоро, – предположил сотник Русалко. – И опасаться будет за то, что поведал «князю Буривою», и из-за денег расстроится. Он своей жадностью давно славится. Да и гонца зачем-то в Перынь послал…
– А ну, Русалко, возьми людей, и приведи этого боярина Самоху сюда, к нам. Мы с княжичем поговорим с ним глаза в глаза, – распорядился Бравлин, вытащил из-за голенища витую плетку-трехвостку, и постукивая ею по ладони, словно Самохе угрожая еще до того, как боярина привели. Гостомысл видел такие плетки у конников франков, но ни разу не видел, чтобы Бравлин подгонял коня плеткой. У Славян было не принято плеткой пользоваться.
– Подожди, не торопись, – не согласился Гостомысл, о чем-то напряженно думая, и брови при этом хмуря. – Русалко, возьми людей, и ждите приказания в нижних сенях. Мы пока с князем Бравлином обдумаем ситуацию.
Бравлин брови поднял, не понимая, что здесь следует обдумывать, когда необходимо быстро действовать. Но вслух возражать не стал.
Русалко вышел, и вывел всех семерых воев. Когда их шаги стихли внизу, на лестнице, Годослав поднялся, и прошелся к печи, потрогал рукой горячие изразцы с каким-то сложным орнаментом, потом на свое место на скамье сел. На Бравлина почему-то не смотрел. Тем не менее, спросил именно его:
– Что скажешь, княже? Как мы себя в таком положении вести должны?
– Просто. На дыбу предателя, и пусть все нам самим расскажет.
– А что нам это даст? Он нового, кроме того, что «моему отцу» рассказал, ничего не скажет, даже если мы под ним костер разведем. Он уже все сказал, хотя и не знает, кому говорил.
– Но меры какие-то принимать следует? Не войной же на Русу идти…
– А следует ли их принимать открыто? – спросил Гостомысл, в отличии от своего отца, всегда продумывающий свои шаги и действия.
– Не понимаю я тебя, княжич, – откровенно покачал головой князь Бравлин.
– Ты понимашь княже, чего они хотят добиться?
– Русы?
– Посадник русов. Но, как я думаю, инициатива идет от князя Здравеня. Он сам уже начал подливать масло в огонь, хотя огня-то я лично пока и не увидел. Он тоже, мне кажется, увидеть огня не сумел, но увидеть желал. Это я по его поведению при встрече понял.
– Да, я тоже заметил. Пусть так. Пусть это будут Здравень вместе с посадником и с кучей посадских советников Русы. Я отчетливо вижу, что они пытаются стравить не только нас с тобой, но и вообще словен и вагров. Надеются на то, что мы друг друга если не истребим, то хотя бы значительно ослабим, и тогда Здравеню
Изначально слово «правеж» восходило к понятию «приведения к правде», то есть, к допросу, и только позже обрело облик наказания, которое должно исправить, но не убить. Этим правеж отличался от казни.
