который недавно так удачно выступил под именем Панька Рудого с повестями из малороссийской жизни…
– Как же, читала! – воскликнула она. – И вы его знаете?
– Он был у меня на днях с рекомендательным письмом, и я направил его к Плетневу, чтобы тот пристроил его куда-нибудь: он, по-видимому, очень нуждается…
– Но у него положительный талант! – воскликнула Александра Осиповна. – Конечно, его надо приласкать и поставить на ноги!
– Приласкайте лучше меня, Донна-Соль! – сказал Пушкин.
– Вы не стоите этого. Вы – mauvais sujet… – с притворной строгостью отозвалась красавица. – А каков он из себя? Симпатичный?
Жуковский в нерешительности вытянул свои мягкие, добродушные губы.
– Я что-то не раскусил его, по правде сказать, – сказал он, колеблясь. – Сутулый такой, с длинным носом и точно все высматривает что-то, и точно чего-то не договаривает… Очень странный господин. Я Рудого Панька представлял себе совсем иначе…
– Ну все равно: приведите его ко мне обязательно!
– Вам нет надобности повторять ваших приказаний, всегдашняя принцесса сердца моего!..
– Ну, раз мы опять въехали в литературу, – засмеялся Пушкин, – то я должен непременно познакомить вас с самым русским стихом, который был когда-либо написан со времени всемирного потопа… Его откопал в какой-то элегии князь Вяземский… Вы только послушайте… Герой, обращаясь к своей возлюбленной, ей заявляет:
Все неприятности по службе
С тобой, мой друг, я забывал!
И он раскатился…
– Жуковский, как? Ведь перл?.. А вот я около вас, жестокая, никак не могу забыть ни единой неприятности по службе! – бросил он красавице.
– Ну, идите лучше к Олениной, а то, еще лучше, к Лизе голенькой!
Так звали в свете Элизу Хитрово.
– Не желаю!.. Кстати: вы «Пророка» пробовали? Как?
– Замечательно! – сразу зарделась хозяйка. – Кто автор? Глинка? Я угадала?
– Нет, не Глинка…
Но только начал было Пушкин рассказывать, немного прикрашивая, историю крепостного музыканта, как в гостиную как-то особенно учтиво вошел новый гость: стройный и красивый, хотя уже привядший, полковник-конногвардеец граф де Грав. Это был один из тех эмигрантов, которых буря французской революции выбросила на берег варварской России и которым среди варваров так понравилось, что они, и имея уже возможность возвратиться домой, предпочитали, однако, процветать на чужбине. Полковник де Грав приехал на Русь без всяких средств, но жил, не отказывая себе решительно ни в чем. Службой он себя не затруднял и тем не менее легко и уверенно обходил своих русских товарищей, имел большой успех в свете, и все это находили вполне естественным. Специальностью полковника в гостиных были занимательные рассказы. Он придумывал – или вычитывал – от времени до времени какую-нибудь историйку,
