сидит, здесь оно надежнее. Она мне не помешает – хохотнул Сашка.
***
Потом он подошел ко мне сзади и крепко прижал к себе. Его большие жесткие руки, ставшие такими чужими за это время, беспорядочно елозили по телу.
– Ну наконец-то! Ты знаешь, маленькая сучка – а ведь ты меня обидела очень сильно! Да, очень сильно… А что, мы уже без белья ходим? – он больно сдавил мне грудь – Хм, интересно …и здесь тоже? О-о-о, мне это нравится! – подтолкнув меня к столу, он принялся задирать юбку. – Знаешь, я сказал себе, что никого не трахну, пока тебя не верну – он резко нагнул меня, прижав шею и верх спины к столу рукой.
Нестерпимо болел живот – хорошо, что высота стола оставляла немного пространства и живот не был так прижат, как грудь и голова. Со связанными руками я ничего не могла сделать и только упиралась щекой в грубые доски столешницы. В двух метрах передо мной сидела Мила и с ужасом наблюдала за нами. Сашка резко и больно вошел в меня – но мне уже было абсолютно все равно, что он там делает, лишь бы побыстрее закончил. А он все распалялся в такт своим движениям:
– Вот… я… тебя… и… вернул! И …никуда …ты …от …меня …не …денешься! Просто… ты – …моя, …уясни …это …наконец! А …свое …я …никому …не …отдам! Только… только… только… только… моя…
Он наконец-то закончил свой монолог. Покровительственно похлопал меня по ягодице, опустил юбку и отпустил. Я тяжело прошагала в угол комнаты и уселась, опершись о стену. От боли и унижения по щекам катились слезы, ничего не хотелось – ни жить, не разговаривать…
– Да ладно тебе горевать… Что, совсем не понравилось? Ну, как знаешь. Чуть позже я тебе руки развяжу, а пока не буду – что-то мне состояние твое не нравится…
Сашка, по-видимому, после секса пришел в благодушное настроение. На полу что-то промычала Мила. Он подошел к ней.
– А тебе чего, чернявая? А ну-ка встань! – он помог ей встать, поддерживая за локти. – Ух, какая! – Сашка стал бесцеремонно играть с грудью Милы – Знаешь, Тань, нравится мне все это – леса, горы, красивые бабы и никакого надзора и законов. И всего-то что и нужно было – прижать перепуганную писклю… Так чего мычим? А, ну да. Внимание – эпиляция! – он одним движением содрал скотч с губ Милы. Она вскрикнула от боли.
Сашка провел пальцем по покрасневшей от резкого рывка щеке:
– А так ты еще лучше. Как зовут-то тебя, чернявая?
– Мила – она вызывающе смотрела ему в глаза.
– Мила… Горячая лошадка и дерзкая, да? Так что ты хотела, Мила? Чего мычала? Или тоже развлечься хочешь? Чуть позже, детка, чуть позже…
– Мне нужно выйти по нужде.
Сашка, казалось, был выбит из колеи:
– Э… И что ты мне предлагаешь? За тобой со стволом в кусты идти? И помогать тебе? Или развязать, отпустить и ждать потом, когда вернешься?
– Я не уйду. Я не оставлю ее одну – произнесла Мила каким-то низким грудным голосом.
– Даже
