даже белоснежная. Везде висели фотографии Генри. Разных размеров. И их было слишком много. Окно закрывала тяжёлая тёмно-зелёная тяжёлая штора с золотой вышивкой. Ужасно пафосная и безвкусная. В центре стояла большая круглая кровать с чёрными шёлковыми простынями. Снизу она освещалась зеленоватой подсветкой. Кто бы сомневался. Все, как в дешёвых мыльных операх. Но определённый стиль тут тоже прослеживался. Если убрать несколько ненужных вещей, то получится очень даже неплохо.
Генри дёрнул мою руку, притянув к себе. Его губы нежно коснулись моих, язык властно прорвался внутрь. С нарастанием возбуждения наши поцелуи становились все более жадными и страстными. Он схватил меня за попу, спустил руку вниз к колену, поднял его, затем резко кинул меня на мягкую, прохладную и гладкую постель.
Это что-то новенькое, подумала я. Сегодня Генри прямо на вершине своей актёрской игры. Но я не понимала тогда, насколько же была права. Это была очень жестокая игра.
Вопреки остальным 15-тиминутным утехам, этот марафон продлился около получаса. И за это время он буквально выжал меня всю, как лимон. Не сказать, что совсем не понравилось, но меня преследовало неприятное ощущение того, что я будто попала в один из его любимых фильмов для взрослых, и это очень сбивало с толку и мешало сконцентрироваться. Чего не скажешь о нём.
Когда все закончилось, мы оделись, но Генри не стал спускаться со мной вместе. Я вышла в коридор, свернула к лестнице и наткнулась на выпученные на меня взгляды толпы, которая бешено завопила, как только я попала в их поле зрения. Где-то на заднем плане, за всеми гостями, послышался голос Генри.
– Кэт, я давно хотел тебе предложить это, но нужны были веские аргументы.… Чтобы убедить тебя.
Толпа расступилась и я увидела в экране огромного телевизора уже голого Генри, сидящего не постели, на которой мы только что занимались театральным сексом.
– Сегодня мои друзья встречают тебя, как будущую звезду. Я решил всерьёз заняться этим бизнесом, и это был наш премьерный с тобой ролик. Пока такой коротенький, но мы всё настроим.
Все громко засмеялись, захлопали и закричали. Я не могла понять ничего. Мне было так стыдно. Они все видели нас, они видели все то, что должно оставаться только между двумя.
В слезах я прибежала в нашу комнату в общаге. Нина уже спала, но мой топот и громкие всхлипывания разбудили её. Я рассказала ей все в мельчайших подробностях, захлёбываясь солёными реками, стыдом и унижением. Она не стала причитать или твердить «а я говорила». Нет. Она просто отвела меня в ванну, наполнила её тёплой водой, добавила мягкую душистую пену, помогла раздеться и усадила меня в неё. Сама же сделала тоже самое.
Мы сидели напротив друг друга, я в слезах, с распухшим лицом, она серьёзная как никогда.
– Я просто не понимаю, как можно было так поступить?
– Кэтрин, милая моя девочка, – Нина придвинулась ко мне вплотную и прижала к своей объёмной, тёплой и нежной груди. – Я же просила тебя быть осторожной.
