и шарахнулся от нее, словно от зачумленной, Вика, лишившись единственной поддержки, чуть не упала туда же, откуда ее только что подняли, и с изумлением наблюдала, как меняется цвет на лице у ее «спасителя»: от здорового розового оттенка резко переходит в ярко-голубой, если не синий. Как у висельника. Что за… В чем дело?
– П-п-простите, г-госпожа… Я… Не думал даже… Что… Вас здесь встречу… Прошу… Пройдемте…
Смотрит, как на садиста-палача. Да и речь мгновенно изменилась. Согнулся в вежливом поклоне, левую руку к груди прижал, правую аккуратно выставил вперед и как будто направление указывает. Сумасшедший дом. Ну, матушка, ну, спасибо. Удружила.
То, что мать считали ведьмой и, не стесняясь, звали так и в глаза, и за спиной, Вика знала с детства. Аду Германовну из-за склочного и довольно резкого характера не любили ни соседи, ни сотрудники, ни даже просто случайные знакомые. Ужиться с ней мог только спокойный меланхоличный отец, пропускавший мимо ушей все ее подколки и смотревший сквозь пальцы на различные выходки своей обожаемой супруги. Вику жалели и в садике, и в школе, считая, что при этакой властной матери ребенок не сможет нормально раскрыться, будет замкнутым и стеснительным. В принципе, так и получилось. Девушка старалась не перечить родительнице, слушалась ту во всем и в тайне страстно мечтала поскорее закончить учебу, найти достойную работу, чтобы как можно быстрей встать на ноги, стать финансово независимой, переехать наконец в съемную квартиру в дальнем районе города, пусть и на пару с кем-нибудь, и как можно реже навещать любимых родителей.
Словам о наглой злобной ведьме и проклятой гадкой колдунье, которые постоянно сыпались вслед ее матушке, Вика особого значения никогда не придавала, и как теперь оказалось, совершенно напрасно, потому что все, что с ней сейчас происходило, иначе чем колдовством объяснить было невозможно…
Довольно кстати вспомнив действенный совет незабвенной Скарлетт О’Хара, девушка тоскливо вздохнула и пошла вперед, в указанном здоровяком направлении, тщательно стараясь не думать о том, что именно её может ждать в неизвестности. Распрямившийся после этого ее спутник последовал за ней в небольшом отдалении. Они шагали по довольно утоптанной песчаной дорожке; по обеим сторонам от нее, словно почетный караул, выстроились в ряд высокие лиственные деревья, незнакомые Вике. Все интересней. То есть ее закинули в глухой лес. Специально? Знали, что ее в любом случае найдут? Или мать сама не подозревала, где конкретно приземлится ее обожаемое чадо?
Шли недолго, минут десять, не больше, когда впереди показался высокий и широкий белоснежный дворец. Или замок? Вика не понимала различия между этими двумя словами. Строение выглядело внушительным и чистым, если так можно сказать о здании. При взгляде на него девушка решила, что мыли этот дворец с мылом, причем два-три раза в день, не реже, настолько сияющим казался камень.
Навстречу им из сразу же раскрывшейся входной двери, массивной и железной, выкатился колобок: мужчина средних лет, с усами и бородой, низенький, тучный и округлый,
