на расхлябанной плохо сколоченной скамейке за накренившимся, побитым жизнью столом сидел человек. Такого бы можно было назвать маргиналом: лохмотья, рваные ботинки, лицо, которое пережило множество дорог и давно не видело воды, если бы не одна деталь – очень умный и проникновенный взгляд, а еще эта легкая, как будто извиняющаяся улыбка.
Человек поднял стеклянный сосуд, а в нем не то вишневая настойка, не то вино…нет, ну откуда у нищего может быть вино…разве что выкинули…хотя…кто выбрасывает вино?! Сделал жест «пью за ваше здоровье» и слегка прикоснулся, но не осушил полностью. Действо было больше похоже на ритуал, чем на распитие спиртного. Взгляд человека неопределенного возраста стал еще более грустным, когда Михаил двинулся прочь к своей заветной реликвии. Но тот не встал, не остановил его голосом, а продолжил лишь сидеть, созерцая окрестности.
«Надеюсь, что он не ляпнет лишнего…хотя кому он может рассказывать, да и не поверят сумасшедшему нищенке». Музейщик не заметил, как дождь внезапно прошел и одежда его более не несла следов намокания, не заметил, его влекло, сводило зубы от ожидания и сильно скрутило живот. Вот дом – вот кирка. Секундный взгляд наверх – вывеска “Братство святого креста”. Хотел чертыхнуться, но сдержался, поразмыслил, что цель оправдывает средства и нанес первый удар – колотые раны дом выносил весьма стоически, что только раззадоривало его, побуждало молотить сильнее и свирепее, не боясь привлечь шумом кого-то со стороны.
Что он «та самая», он не сомневался ни на миг, он знал это еще при подходе к зданию. Как ее не нашли до него, было огромной загадкой. Живительная сила чаши расцветала все вокруг, если на улице осенний пейзаж, то вокруг ее места всегда зелень, аномальная зона. Поместить ее в музей он не решился, эгоистично припрятав дома для себя одного.
Жили они не долго и не счастливо. Кто, как не он, мог с горечью смеяться над легендами о великой Чаше, дарующей бессмертие, ведь ему она принесла только разрушения и ничего не подарила взамен. Кроме личных неурядиц и неприятностей на работе, да и простого невезения в быту, прибавилось еще одно событие.
ГЛАВА 11. Крушение надежд.
Одним прохладным утром, когда ничто не предвещало беды, в одном старинном здании случился пожар. Столь стремительный, что люди шептались о дьявольском огне или тайных диверсантах, подосланных подрывать ключевые государственные здания, тренируясь пока на более мелких объектах. И только Михаил понял причину таинственных событий. Потушить не успели. Спасти содержимое тем более. Из людей, по первым сводкам новостных газет, пострадавших не обнаружено. Вся коллекция ценнейших предметов, любовно охраняемых музейщиком и выторгованный, выцепленных из множества чужих рук, – все было уничтожено пожаром. Пепелище из того, что некогда было коллекцией картин и потом и кровью добытых экспонатов, ранили его сердце, но ничего уже невозможно было исправить.
Музейщик несся сломя голову по брусчатке, то и дело подворачивая ногу и чертыхаясь. Он боролся
