показала мне язык, что не принято в среде авторитетных ученых. – Твоя задача на ближайшие девять месяцев – избавить меня от стрессов. Повторяй: Рози не должна волноваться. Давай!
Я повторил.
– Собственно, я прямо сейчас испытываю небольшой стресс. Чувствую, кортизол повышается. Я полагаю, мне нужен массаж, чтобы расслабиться.
Оставался еще один важный вопрос. Разогревая массажное масло, я постарался задать его так, чтобы не спровоцировать стресс.
– Ты уверена, что беременна? К врачу ходила?
– Я учусь на медицинском факультете, если ты забыл. Я дважды проверялась. Неделю назад и перед тем, как сказать тебе. Два ошибочных положительных результата – вариант крайне маловероятный, профессор.
– Это так. Но ты же принимала противозачаточные.
– Может, забыла принять. Или у тебя такая мегапотенция.
– Ты один раз забыла или несколько?
– Как я могу помнить то, что забыла?
Я видел упаковку этих таблеток. Это была одна из женских вещей, которые появились в моей жизни вместе с Рози. Каждая таблетка предназначалась для определенного дня недели и была соответствующим образом маркирована. Система выглядела продуманной, хотя привязка к конкретным датам не помешала бы. Возможно, следовало бы выпустить специальный дозатор, снабженный звуковым сигналом. Но и в нынешнем виде эти таблетки исключали ошибку при приеме, даже если их употребляли женщины гораздо менее интеллектуально развитые, чем Рози. Не заметить промашку было сложно. Но она перевела разговор на другую тему:
– Я думала, ты рад, что у нас будет ребенок.
Я радовался примерно так же, как если бы на борту самолета услышал сообщение капитана, что ему удалось запустить один двигатель после того, как оба отказали. Я был бы доволен, что, вероятно, выживу, но потрясен, что такая ситуация вообще возникла, и ожидал бы, что обстоятельства будут тщательно расследованы.
Я, очевидно, затянул с ответом.
– Вчера вечером ты сказал, что рад, – не унималась Рози.
В тот день, когда мы с Рози приняли участие в свадебной церемонии, которая – в память об ирландских корнях ее матери-атеистки – проходила в церкви, где отец Рози Фил дал ритуальное согласие на наш брак, очевидно ущемляя этим феминистские убеждения своей дочери, надевшей невероятной красоты белое платье и фату (в первый и, как она рассчитывала, последний раз в своей жизни), и где на входе нас не осыпали конфетти только из-за местного (разумного) запрета на их использование, – так вот, в тот день я понял, что в браке гармония важнее разума. Если бы конфетти были разрешены, я бы на них согласился.
– Конечно, конечно.
Я старался поддерживать взвешенный, спокойный разговор, одновременно намазывая Рози массажным маслом и восстанавливая ход событий.
– Мне просто интересно, как это произошло. Как ученому.
– Это было утро субботы. Ты выходил за едой к завтраку, а потом
