style="font-size:15px;"> Перед тем как взяться за «Битый череп», решил отыскать Махатиксу. Я не сомневался, что с Кливи Инфериор у меня ночью проблем не будет, так как это большей частью тихий район. Мне было интересно, смогу ли я что-нибудь узнать об этой загадочной женщине, покорившей сердце Кэзо.
Я зашел домой, быстро переоделся и пошел «на ощупь» в район доков. Поскольку был Аврилис, смеркалось довольно рано, а мне не хотелось оказаться на Кампус Цивикус в полной темноте. Какое-то время я шел среди людей, спешащих закончить работу и пойти домой. Этой ночью Фортуна улыбнулась мне, так как почти сразу я увидел толпу людей, собравшуюся возле силосов Форума Пискариум, посреди которой стояла палатка труппы мимов, а на ней развевался флаг с изображением сфинкса.
Я подошел поближе и остановился сзади, наблюдая представление. Это было довольно грубое шоу, впрочем, как и собравшаяся толпа зрителей. Эти люди не были ценителями изысканной Гелликанской драмы с хитросплетениями гордых характеров и неотвратимостью судьбы. Представление было построено вокруг шаблонных персонажей и абсурдного сюжета – легкомысленный старый хозяин, молодая жена-мегера, ее любовник-сосед и вездесущие рабы, которые все замечают и посмеиваются за спинами хозяев. Частые сцены за занавесками и оголение грудей под свист толпы. Однако они были довольно хороши в своем деле – лучше, чем многие такие труппы.
Несмотря на маски, я смог выделить около семи человек, играющих разные роли. Двое из них были женщины, обе молодые. Ни одна уважающая себя эгретская труппа не выпустила бы женщину на сцену, однако эта труппа не была ни эгретской, ни особо уважаемой. Думаю, в ней было еще несколько человек, но всего не больше десяти.
Между первой миниатюрой и следующей, во время смены декораций, труппа предлагала другие развлечения, чтобы не потерять толпу: обычные дети выполняли акробатические номера и играли на флейтах, нескладный здоровяк поднимал их всех вместе над головой. Я, конечно, не был уверен, но, похоже, темнокожая красавица, исполнявшая Танец семи платков, и была Махатиксой. Ее тело искрилось в лучах заката, переливающегося на гладкой коже, в то время как платки скользили по ее изящным изгибам, струясь за ней в движении танца, и в конце легко опадали подобно осенним листьям. Ни один мужчина в толпе не отвел от нее глаз, пока она танцевала, хотя более опытные, даже раскрыв рты, стали крепче сжимать свои кошельки. Она удалилась в палатку, унося за собой последний платок, развевающийся на ветру. Каждый из мужчин-зрителей издал что-то среднее между вздохом и стоном, как вдруг остальная труппа быстро вышла на сцену и начала следующую миниатюру.
Я дождался окончания представления. Народ начал рассеиваться, а актеры и танцоры ходили вокруг с чашами, собирая пожертвования. Я встал ближе к девушке, и когда она подошла, назвал ее имя, будто знал ее ранее. Она подняла глаза, я улыбнулся в ответ. Положив в ее чашу целый сестерций, я сказал: «Это за чудесное шоу». Она улыбнулась, а я достал серебряный динарий и, держа его между большим и указательным пальцами, добавил:
