во внутренние палаты государевы и заступиться за царевича Ивана, которого сумасбродный отец избил, как известно, до полусмерти, от лютых ран он и скончался.
Царь и заступника – Бориса – побил, нанеся и ему тяжкие раны. После своего «заступничества» Борис Годунов долго болел и лечился. Грозный, переживавший семейную трагедию и мучившийся гибелью сына, впоследствии простил Годунова, вернул к нему свое расположение и держал в близости к своей особе.
В силу такого расположения к нему царя Борис Годунов в день смерти царя занимал должности первых государственных сановников и именно поэтому принял участие в образовании правительства при наследнике Ивана IV, его сыне Федоре Ивановиче.
Составитель «Временника» XVII века дьяк Иван Тимофеев сознавался в своем труде, что не смог до конца понять и уразуметь его натуры. Загадкою явился царь Борис и для историка Карамзина, который патетически восклицал: «Холодный пепел мертвых не имеет заступника, кроме нашей совести: все безмолвствует вокруг древнего гроба!.. Что, если мы клевещем на сей пепел, если несправедливо терзаем памятью человека, веря ложным мнениям, принятым в летопись бессмыслием или враждою?» Были у историка сомнения?..
Этим же вопросом задавался и другой историк, современник Карамзина и Пушкина – Михаил Петрович Погодин, который уже в николаевскую эпоху – в 30-е гг. XIX века сделал попытку, говоря сегодняшним языком, реабилитировать Бориса Годунова. В своих лекциях и в печати (он издавал журнал «Московский вестник») Погодин с явной симпатией и более объективно, причем первым из историков, описал фигуру царя Бориса и его деяния.
Хотя его взгляды на этого государственного деятеля расходились с Пушкиным, он печатал отрывки из драмы «Борис Годунов» в своем журнале. И пушкинское талантливое произведение подвигло московского профессора на написание драмы из более ранних времен «Марфа Посадница». Пожалуй, впервые истинным героем произведения стал народ.
Сам Пушкин высоко оценил драматическое произведение своего московского приятеля и современника, он писал в рецензии: «Автор “Марфы Посадницы”имел целию развитие важного исторического происшествия: падения Новагорода, решившего вопрос о единодержавии России. Два великих лица представлены ему были историею. Первое – Иоанн, уже начертанный Карамзиным, во всем его грозном и хладном величии, второе – Новгород, коего черты надлежало угадать.
Драматический поэт, беспристрастный, как судьба, должен был изобразить столь же искренно, сколько глубокое, добросовестное исследование истины и живость воображения юного, пламенного ему послужило, отпор погибающей вольности, как глубоко обдуманный удар, утвердивший Россию на ее огромном основании. Он не должен был хитрить и клониться на одну сторону, жертвуя другою. <…> Не его дело оправдывать и обвинять, подсказывать речи. Его дело воскресить минувший век во всей его истине. Исполнил ли сии первоначальные необходимые условия автор “Марфы Посадницы”?»
Отвечаем: исполнил.
Как
