служебных обязанностей.
– Что?
– Папа отправил его в отставку.
– За что?
– За грубое нарушение этики.
Ломели лишился дара речи.
– Послушайте, архиепископ, вы могли бы выбрать для этого более удобное время и рассказать мне все раньше?
Возняк уронил голову:
– Я знаю, ваше высокопреосвященство. Простите меня.
– Ведь вы могли сказать мне об этом в любое время за последние три недели!
– Я не виню вас за то, что вы сердитесь, ваше высокопреосвященство. Но до меня только в последние дни дошли слухи о кардинале Трамбле.
– Какие слухи?
– О том, что он может быть избран папой.
Ломели выдержал достаточно длительную паузу, чтобы передать свое неудовольствие такой откровенностью.
– И вы считаете своим долгом предотвратить это?
– Я больше не знаю, в чем состоит мой долг. Я много молился, чтобы Господь наставил меня, и в конечном счете мне показалось, что вы должны знать факты, а потом уже решать, сообщать о них остальным кардиналам или нет.
– Но в чем факты, Януш? Вы не сообщили мне никаких фактов. Вы присутствовали при встрече папы и Трамбле?
– Нет, ваше высокопреосвященство. Его святейшество сказал мне об этом позднее, когда мы вместе ужинали.
– Он вам сказал, почему отправил в отставку кардинала Трамбле?
– Нет. Сказал, что причины вскоре станут ясны. Но он был очень взволнован… очень рассержен.
Ломели разглядывал Возняка. Не лжет ли он? Нет. Возняк был простой душой, его вывезли из городка в Польше, и он стал компаньоном Иоанна Павла II в его последние годы. Ломели не сомневался: Возняк говорит правду.
– Кто-нибудь еще знает об этом, кроме вас и кардинала Трамбле?
– Монсеньор Моралес – он присутствовал на встрече его святейшества и кардинала Трамбле.
Ломели знал Гектора Моралеса, хотя и немного. Моралес служил одним из частных секретарей папы. Уругваец.
– Послушайте, Януш, – сказал Ломели, – вы абсолютно уверены, что не ошибаетесь? Я вижу, что вы не в себе. Почему монсеньор Моралес ни словом об этом не обмолвился? Он был вместе с нами в ночь смерти его святейшества. Он мог бы высказаться на этот счет. Или сообщить кому-нибудь из других секретарей.
– Ваше высокопреосвященство, вы сказали, что вам нужны факты. Вот вам факты. Я тысячу раз обдумывал все это. Я обнаружил, что его святейшество мертв. Я вызвал доктора. Доктор вызвал кардинала Трамбле. Как вы знаете, таковы правила: «Камерленго – первый из членов курии, который должен быть официально оповещен в случае смерти папы». Кардинал Трамбле прибыл и взял бразды правления в свои руки. Естественно, я не имел никаких прав возражать, а к тому же я был потрясен. Но по прошествии часа он отвел меня в сторону и спросил, не был ли его святейшество особенно озабочен чем-то во время нашего ужина. Вот тогда я должен был сказать что-то. Но меня обуял страх,
