наблюдения за падающими снежинками…
Внезапно Киру толкнуло что-то большое и мощное, отбросив на несколько шагов вперед. Она упала в снег. Все тело пронзила боль, будто ударили огромным молотком. И только потом до нее, оглушенной ударом, донесся визг тормозящих шин.
–Господи…
Он замер, вцепившись в руль. Но уже через мгновение выскочил из автомобиля. На ставших вдруг непослушными ногах, побежал к обочине. Он надеялся, что это был лось или какое-нибудь другое животное. Но надежды тут же рухнули, как только он увидел тело в снегу. Сомнений быть не могло: это человек. Спина взмокла под тонким шерстяным свитером. Как-то трудно стало дышать. Холод страха полоснул мыслью: УБИЛ.
В силу своей профессии, он видел много смертей. Было время даже очень много. Но как бы это ни происходило: нелепо, случайно, неизбежно или намеренно – прежде всего, это была смерть. И каждый раз она являлась для него страшным непреложным фактом умирания организма, для которого уже ничего нельзя сделать.
Мужчина склонился над телом. Оно лежало ничком в снегу. Рядом валялся рюкзак с эмблемой Британского Военно-морского Флота ее Величества. Мужчина мимоходом решил, что заглянет в него позже, чтобы найти документы погибшего и узнать, кем он был. А пока…
Он перевернул лежащего на спину. На голову пострадавшего был надвинут капюшон. Причем так низко, что лица не было видно из-под припорошенной снегом опушки. Дрожащими пальцами мужчина стащил его и… с изумлением и даже некоторым испугом наткнулся на взгляд зеленых-зеленых глаз. Они были абсолютно ясными. В них не было ни страха, ни боли, только досада и злость. Но самое главное, что глаза эти были живы. И принадлежали они девушке, очень молоденькой, почти ребенку. Мужчина облегченно выдохнул.
–Ты как? Слышишь меня?
Кира видела, как у мужчины шевелятся губы, будто тот что-то говорил, но ничего не слышала. Только что вернувшееся сознание упрямо не пускало в себя никаких звуков.
–Эй, ты меня слышишь? Где болит, скажи?
Видя осмысленный, но безмолвный взгляд, мужчина решил, что возможно она сильно ударилась головой или просто оглушена ударом и падением.
–Все будет хорошо. Я помогу. – Он говорил, стараясь четко разделять слова, чтобы смысл сказанного дошел до нее. – Я немного осмотрю тебя, чтобы убедиться, что ничего не сломано. А потом мы попытаемся встать.
Он принялся ощупывать ноги. Вроде ничего. Никаких переломов, по крайней мере, наощупь. Наблюдая за реакцией девушки, он, наконец, рассмотрел ее. Очень бледная, шрам над бровью, уже затянувшийся, но еще недостаточно светлый. Сильный короткий порез. Опытным взглядом мужчина определил, что порезу месяца два, может чуть больше. А вот пара синяков и разбитые губы – это уже совсем свежее. Судя потому, что губа уже запеклась коркой, какого-либо отношения к его автомобилю этот макияж не имел. Но был явно, если не сегодняшним, то вчерашним. Лицо какое-то осунувшееся, исхудавшее, будто обескровленное.
