на уроках.
– Так вот. В мире постоянно же какие-то конфликты. То в Африке, то на Ближнем Востоке, то в Латинской Америке. То коммунисты какие-то, то нацисты, то местные бандиты, то политики, которых отстранили от кормушки, а они снова хотят вернуться. И Россия постоянно влезала куда-то, даже там, где у нее совершенно нет интересов. И как только США поддерживали одних, наши тут же начинали помогать их врагам. Зачем? Вот какая польза нашим людям, что мы поддерживаем каких-то арабов или негров? Так там еще смешнее ситуация была. Американцы как поддерживали. Давали вооружение, вернее, продавали в кредит, а взамен брали под контроль все полезности, которые в этой стране есть: нефть, металлы, лес и прочее. Это рационально, это разумно. А как действовали наши? Поднимали экономику, практически бесплатные осуществляли поставки, фактически под честное слово. Под лозунги о всеобщей справедливости, миру мир, дружба народов и прочее. А потом, правительства тех стран, которые наши, по сути, и ставили на власть, говорили: а вы не вмешивайтесь в нашу политику, мы независимая и великая страна, у нас многовекторность. И что получается? Мы, наши, российские регионы, беднеют, из них выкачиваются ресурсы, а какие-то папуасы получают цивилизацию и развитие, которые, в конечном итоге, так или иначе, попадают под власти американцев. Потом новые власти этой Папуасии станут жирными, расставят везде своих родственников, будут бесить людей своим богатством, их, в конце концов, свергнут, и все по новой. Опять американцы начнут поддерживать одну из сторон, наши тут же назло им, и чтобы показать, что Россия великая держава, будем помогать их противникам. Ну, ты понял…
– Кажется, это не только с Америкой было. И раньше. Не помню, с Англией, вроде.
– Да, и не только. Наше государство всегда почему-то больше любило каких-то дальних людей, о существовании которых узнало только вчера, чем своих собственных граждан. Почему так? Я не философ, знаешь, но обидно. Да и не особо изменилось все…
– Вообще-то, – Игорь немного откинулся на спинку, – не надо нам такие разговоры вести, знаешь ли. Идет война, а ты очеловечиваешь врага. Говоришь, что его методы правильные, его солдаты – тоже люди, и вообще. Я-то все это прекрасно понимаю, не маленький. Но, как посмотрит начальство…
– Да уж, тут ты прав.
– Скажи лучше, – Игорь обернулся на вошедшего Николая Ивановича и повернулся обратно к собеседнику, – тебе никогда наш капитан не казался… Как сказать… Немного странным?
– В каком смысле?
– Просто, вспомни. Как мы выходили из базы.
– Ну?
– Он идеально провел и даже не вспотел.
– Хороший капитан. Из отличных.
– Допустим. Потом бой, когда за нами гнались. У него пульс даже не поднялся.
– И что?
– Потом тот непонятный вражеский разведчик и шторм на поверхности. Ситуация тоже была, скажем, неприятная.
– Продолжай.
– И вот, недавний выброс газа. Нас могло и перевернуть, и как-то сломать системы
