он сделал еще один шаг навстречу своей детской мечте – построил шикарный дом на берегу Черного моря, в местечке Гизель-Дере неподалеку от Туапсе, где и проводил – сначала с женой, а после развода уже один, изредка выпадающие недели отдыха. О жарких странах он больше почему-то не думал, почувствовав, что нашел именно то, что ему по душе и по сердцу. Теперь его мечта окончательно сформировалась: поработать лет до пятидесяти пяти, скопить средств для безбедной, пусть и без особого шика, жизни и перебраться в Гизель-Дере насовсем. Море, солнце, беззаботная нега – больше ничего ему не нужно для счастья.
Но судьба распорядилась по-своему. Умер отец, и Кардаш поехал в Лузу, где не бывал уже добрый десяток лет. А на следующий после похорон день случилась Катастрофа – для Ивана Андреевича не столько всемирная, сколько своя, личная, разбившая в зябкую снежную пыль его почти что сбывшуюся мечту.
Кардаш не впал в депрессию, не спился, не покончил с собой – он, озлобившись на подлую судьбу и очерствев душой, стал жить подобно умному, осторожному волку-одиночке, безжалостно выгрызая себе зубами в жестоком новом мире место под солнцем.
А в Лузе царил полный беспредел – погибнуть от шальной пули, ножа или тупого, безжалостного избиения группой озверевших отморозков было куда проще, чем найти хоть какое-то пропитание. В городе то и дело происходил дележ власти, если можно назвать властью верховодство вожака над дикой стаей. К тому же таких стай и стаек было множество, и каждая считала себя главной. Радиация, пусть и не столь сильная в Лузе, чтобы косить всех подряд, между тем также творила свое черное дело. Наиболее слабые, в основном, пожилые и дети, умерли в первые годы после Катастрофы, выжившие же в подавляющем большинстве превратились от излучения в покрытых язвами и коростами лысых уродов. Рождаемость резко упала, но даже те, кому «повезло» появиться на свет, почти стопроцентно были мутантами – с недостающими или, напротив, лишними конечностями, горбатые, безухие-безглазые; все аномалии сложно описать, фантазия у радиации оказалась неистощимой.
К тридцатым годам население Лузы, состоявшее теперь почти из одних бандитов, уменьшилось настолько, что делиться на «стаи» отморозкам стало практически невозможно. Этим и воспользовался один из наиболее жестоких вожаков – Серп, уничтожив самых строптивых и подмяв своей волей всех остальных. Но действовать в одиночку было опасно и сложно даже ему. Хотя Серп и не отличался гибкостью ума, его всё же хватило, чтобы понять: нужны люди, на которых можно было бы положиться, не держа при этом ствол пистолета возле их виска. «Силовым заместителем» Серпа стал немногим менее жестокий, чем он сам, некто Сургуч, получивший свое прозвище благодаря «изысканному» способу затыкать глотки особо говорливым. Но сила силой, а иногда Серпу позарез требовалась холодная, расчетливая голова – некоторые задачи нахрапом не решались. Такой головой для самопровозглашенного хозяина Лузы и стал Иван Андреевич Кардаш, который не делал ничего серьезного, предварительно не рассчитав
