это из-за ваших женских делишек?
– Нет, Тейт, не из-за делишек. Просто я устала быть одна. Я тут читала эту книгу, читала и думала. А потом дочитав, меня словно волной накрыло, не знаю. Посмотри, как я живу. Работа, дом. Дом, работа. Ужин в микроволновке, а порой и без ужина, бокал вина его заменяет. А тут эта книга, которую Босс отказывается издавать. Этот голос. Я его уже слышала, Тейт. И он мне кажется родным. А ещё сон. Мне кажется, я схожу с ума.
– Так-так, давай ты мне подробно расскажешь про голос, сон, твое злоупотреблении вином. – На этих слова Тейт улыбнулся. – И само собой про сон. Сны я люблю. Только мне не очень нравится стоять под дождем. Давай поскорее зайдем куда-нибудь. Если ты не заметила дождь льёт.
Амелия действительно не замечала дождя. Она стояла, уткнувшись в плечо своего друга и боялась поднять на него глаза, ведь то, что она рассказала, делало из неё самого обычного человека, который чувствует и переживает. И в первую очередь она сознавалась себе в собственных слабостях.
– Ну вот, говорю же я, что-то с тобой не так. Хоть я и не по этой части, однако тебе идет быть девочкой. Работа это хорошо, но пора подумать о себе. Ты не думала, что и работа будет приносить больше радости, когда будет с кем поделиться своими победами и проигрышами? Никогда я не понимал людей, которые «запирают» себя в какой-то одной стезе. Это всё от испуга. Точно тебе говорю. Хотя, что я тебе рассказываю, ты и сама это знаешь. – Тейт перевел взгляд на окном за которым лил дождь, скользя по окну.
– Ты прав. Ты во всем прав, поэтому я часто срываюсь на тебя. Ты извини. Тебе всегда так легко дается правда. Ты говоришь её о себе, говоришь её о других и она не вредит тебе. – Ами сделала лоток глинтвейна.
– А кто тебе сказал, что не вредит? Кто тебе сказал, что мне легко с ней живется? Если ты ещё не забыла, то я– гей. А ты знаешь, как относятся к геям? Ты знаешь, как общество смотрит на тебя, стоит тебе взять любимого человека за руку? В этом же не т ничего страшного! А знаешь, каково это, отвечать родителям, которые так ждут внуков, что внуков не будет? Но это моя правда. Она такая же, как и я сам. Правду принимают, правду разделяют, правду слушают. Это лучший исход. Но есть и другой: осуждение, враждебный настрой, обида, непринятие. Вот с этим, Ами, я сталкиваюсь чаще всего. – Тейт скрестил руки на груди и глубоко вздохнул.
– Ты мне нравишься таким такой ты есть! И ещё, пожалуйста, говори мне правду, я обещаю, что постараюсь, научиться слушать. Может тогда я научусь не обманывать себя. Меня пугает это. Мне кажется, что стоит мне хоть, что-то поменять, кому-то довериться, кого-то пустить в свою жизнь, как тут же мой привычный уклад развалится. Всё будет сломано. Меня пугает, что тогда, возможно, то, что меня устраивает сейчас по тем или иным причинам, перестанет меня устраивать. Да и об этом я стараюсь не думать. Я механически выполняю свои обязанности, выполняю свою работу. Потому что так надо, потому что я решила, что так надо. Потому что я уже не могу по-другому. – Амелия вздохнула и залпом допила содержимое стакана.
– Не надо бояться. В этом нет ничего плохого, зазорного, страшного. Это жизнь и её нужно жить, её нужно чувствовать, а не просто
