возлежал в установленном в снег самолётном кресле, пристроив свои вытянутые ноги на несколько положенных друг на друга чемоданов. Предводитель «крысиной стаи» время от времени прикладывался к бутылке рома и закусывал шоколадом. Рядом с его креслом уже валялась одна пустая бутылка. С таким комфортом расположиться мог только Паэс. Когда Антонио подошёл, Карлитос предложил капитану их команды:
– Глотни, кэп, и тебе легче будет смотреть на вещи философским взглядом. Ты только посмотри, посреди какого рая нам повезло гробануться!
Антонио взял предложенную бутылку, немного отпил из неё, но не вернул обратно Карлитосу.
– Где ты это взял?
– В предбаннике пилотской кабины. Там был целый ящик. Но во время «мягкой посадки» большинство бутылок разбилось. Хотя подозреваю, что несколько бутылочек пилоты уговорили ещё в полёте. Кстати, лично я теперь не удивляюсь, почему эти асы вместо аэродрома приземлились здесь. Я когда хорошо выпью – тоже порой вместо собственного гаража просыпаюсь где-нибудь за городом. Один раз даже спьяну запарковал машину на портовом пирсе.
Так что возможно техника не виновата в наших бедах, а всему виной, как говорят учёные мужи, пресловутый «человеческий фактор». А теперь, кэп, верни «пузырь» обратно, а то моё горло и разум требуют очередной порции.
– Обойдёшься! Всё имеющееся в наличие продовольствие мы соберём в один ящик, и я лично буду каждому выдавать его дневной паёк. Ведь неизвестно, когда прибудут спасатели. А до их появления нам надо ещё как-то продержаться.
– Нет проблем! Собирай в свой ящик, что найдёшь, но эту выпивку верни мне. Я хочу её добить. В конце концов, я жертвую на общие нужды две целые винные бутылки из своих личных запасов. Кроме того, это ведь я вчера вечером придумал на ночь завалить вход в самолёт чемоданами и креслами. Если бы не моё предложение, то сейчас мы бы с тобою тут вообще не разговаривали.
– Никто и не оспаривает твоей гениальности и благородства, Карлитос. Правда, ночью я лично слышал, как ты проклинал ту женщину, что постоянно стонала от боли, и даже называл её глупой коровой и приказывал заткнуться.
– А зачем она своими глупыми бабскими воплями мешала всем заснуть?!
– Твоё счастье, Карлитос, что свои проклятия ты произносил не в полный голос и тебя не слышал Нандо. Это ведь была его мать. Несколько минут назад я проходил мимо и видел, что эта женщина умерла.
– Как умерла?! – ужаснулся Паэс. Маска наглой самоуверенности мгновенно слетала с его лица, уступив место выражению полнейшей растерянности. Не смотря на то, что Карлитос уже видел за последние сутки не одну человеческую смерть, он был поражён. Ведь в гибели этой женщины была и его личная вина.
Капитан регбийной команды Антонио Переза выглядел настоящим диктатором, когда рассказывал уцелевшим пассажирам о том, как теперь будет строиться их общая жизнь:
