уже столько всего сказано.
День её матери, бывшей королевы, Эльвиры Мудрой, протекал тихо и спокойно в лоне семьи и под родным кровом. Когда она отстранилась от дел государство, передав их старшей дочери, она жила уединённо и целыми днями либо читала разнообразные учёные книги, либо занималась со своим племянником искусством врачевания, но без помощи магии, потому что обнаружила, что Эстор совершенно не способен к этому искусству. Но она была приятно поражена и удивлена, что её племянник так быстро и с такою лёгкостью заучивал и даже просто запоминал сложные и многочисленные названия растений и кореньев, которые она и сама подчистую не могла запомнить и как он, проходя с ней или с дворцовыми лекарями практику в лесах и лугах безошибочно находил и называл все свойства растений и трав, что нужны были для опытов и как он легко и без усилий приготовлял из них снадобья, свойствам которых позавидывал бы любой алхимик древности.
Эстора всегда можно было видеть склонённым над ботаническим справочником или иной книгой с тем же назначением или ползающим на коленях среди цветов и трав, отыскивая нужный стебель или корень. И, вообще, Эстор очень любил и уважал чтение. Он мог читать часами и совершенно с головой погружаться в том поэтический неземной мир, который раскрывала перед ним книга.
Так жила королева и её окружение.
В то утро королева сидела в небольшой полукруглой зале совета и сидя в позолоченном кресле, задумчиво листала тяжёлую книгу мировой истории волшебных миров. Эта книга была поистине волшебной: события вписывались в неё сами собой, каждой стране в этой книге было отведено своё особое место. Но читать она не могла, взгляд её то и дело упирался в дверь, словно за ней находилось что-то неизведомое страшное. Тревога наполнялоа собой всё утро королевы Лебелии. Вчера, лёжа под роскошным балдахином и, наблюдая за узкой полоской жёлтого света, проникающей через дверь она и не подозревала, что на утро ей придётся страдать от неведомого предчувствия беды. Её разбудили тоненькие голоса лесных фей, как всегда по обыкновению певших в парке. И первый солнечный луч заставил её подняться и выйти из дворца. Она всегда вставала с рассветом, чтобы успеть насладиться утренней прохладой. У дверей опочивальни её уже поджидал паж-эльф. Он подал ей лёгкий плащ-накидку и безмолвно пошёл рядом своей беззвучной лёгкой скользящей походкой. В глазах его словно бы навечно поселилась какая-то неизбывная тоска. Хотя королева знала, о чём тоскует её верный Эльфарин: он тоскует по своей родине за далёким эльфийским морем. Но в это утро он был особенно печален, и это не на шутку растревожило королеву. Да и Бернар в это утро выглядел каким-то встревоженным. Что же могло случиться?
И сейчас королева сидела, мучась предположениями и догадками. Вот она остановила взгляд на странице посвящённой королеве Аланиде Великой, создавшей волшебные барьеры, защищающие страну от проникновения
