Эвель становилось все больше народа. Сначала появилась насмерть перепуганная Клари, которую привел охранник. Потом нарисовался начальник службы безопасности Ландстор-Холла: крепкий седовласый мужчина с широкими плечами и удивительно теплым для его профессии взглядом карих глаз. Меня уже не трясло, но друг не отходил ни на шаг, как заправский телохранитель. Ему тоже досталось – сейчас он напоминал боксера, который пропустил удар: одна губа раздулась, левый глаз заплыл.
Не хотелось даже думать, как выгляжу я.
– Можно мне зеркало?
– Зеркало подождет, эсса Ладэ. – По лицу врача стало ясно, что он думает о такой идее.
Убедившись, что обезболивающая пластина растворилась, он принялся колдовать над моим лицом и руками. Я чувствовала только касание пальцев и покалывание: легкие, далекие, как надавливание на кожу через подушку. Даже обещанный укол оказался едва ощутимым, я ойкнула скорее по привычке.
– Ну вот и все. Почти.
Эвель куда-то постоянно выбегала, трясущаяся Клари рассказывала безопасникам, что коробку ей вручил посыльный с «суммой сверху». Это означало, что подарок нужно положить на самое видное место в гримерной. На такого рода чаевые в Ландстор-Холле всегда закрывали глаза, потому что у певиц и танцовщиц было множество поклонников. Некоторые предпочитали сохранять инкогнито, за букеты и подарки без подписи платили даже больше, чем за именные. Поэтому гримерша принесла коробку, поставила на столик и даже лампы включила, чтобы обратить внимание.
– Проверьте камеры, – донесся до меня резкий голос Эвель.
– Записи уже у вас на почте.
– Так, эсса Ладэ. Теперь просто сидим, хочу понаблюдать за вашим состоянием. Но если я прав, все обошлось.
– Зеркало принесли? – голос Эвель. – Леона, детка, как ты себя чувствуешь?
Вот что мне еще непонятно, так это с какой радости вокруг такая суета?
Глянула в зеркальце, которое мне подал Смерч, и зажмурилась. Онемевшая из-за лекарств скула выглядела страшно: укус с нее «растекся» на щеку, ухо напоминало парус, а шея с правой стороны полыхала огнем. Отнюдь не в поэтическом смысле слова, увы.
– Не расстраивайтесь, – снова подал голос врач. – Выпишу вам мазь и пластины, которые нужно будет накладывать каждые два-три часа. Сильнодействующие и дорогие, результат того стоит, но, к сожалению, быстро избавиться от следов все равно не получится.
Современная медицина способна справиться с серьезными ранениями и переломами в считаные дни – была бы страховка или деньги. А пчелиные покусаки придется лечить аккурат столько же, если не дольше.
Парадокс.
– Эсстерд Беркинс, присядьте сюда. Повезло, что вы оказались рядом.
Да, мне основательно повезло. Повезло, что я отвернулась к Дрэйку – лицо почти не пострадало. Повезло, что реакция у него хорошая: пианист выдернул меня из роя, вытолкал за дверь и запечатал «подарочек» в гримерной.
Тут только я вспомнила, что вместе с пчелами в гримерной остались
