кастрирующие кентавров».
– Хорошо, – сказал он. – Я достану вино. Где погреб?
– Иди сюда, – Кентавр поманил Х-арна пальцем, суетливо задёргавшись.
– А если нас увидят? – спросил Х-арн, чувствуя сердцем, что влезает в такую авантюру, из которой может потом уже и не выпутаться. Это не кооператив, и не иконы, и не фиктивные браки. И тёщи здесь не водятся. Но Лодочник – заклятый враг, и он объявил врагу войну. И это – малая война. А там будет видно. А начинать всегда нужно с малого.
– Не увидят, – сказал, воровато озираясь, Кентавр. – Все ещё спят. А этот, – он кивнул в сторону дачки, – он всю ночь с твоей женой… не проснётся.
Они обогнули домик Лодочника. Кентавр старался не стучать копытами и оттого ступал смешно, как человек, который ходит на цыпочках. Х-арн даже улыбнулся, несмотря на то, что на душе было тревожно. Кентавр был ему очень симпатичен. Он поднял крышку люка, на которую ему указал Кентавр. Из погреба, как из всех погребов на свете, пахнуло могильным холодом, мраком и плесенью. «Вот только… не ловушка ли это? – думал Х-арн, спускаясь по приставной лестнице. – Не захлопнется ли крышка над его головой? А, может быть, Кентавр – раб Лодочника?»
– Бочонок, бочонок давай, – услышал он нетерпеливый шёпот Кентавра.
– Какой бочонок? Где? – Х-арн шарил в темноте, боясь наткнуться руками на какую-нибудь мерзость. Именно так и получилось: что-то мокрое, холодное и липкое скользнуло по его руке. Мгновенно он отбросил прочь эту слякоть, но рука была запачкана. Рефлекторно Х-арн вытер руку о мешковину, забыв, что её на нём нет и оставив остатки гадости на теле. Его всего передёрнуло и захотелось вон из этой могилы, на свет, на воздух. И тут он обнаружил бочонок. Бочонок был достаточно тяжёл. Взяв его, Х-арн стал взбираться по лестнице. Он отдаст бочонок только тогда, когда выйдет наружу.
– Держи, – протянул он бочонок Кентавру. Сам остался стоять у открытого погреба, жадно вдыхая чистый, уже разогретый воздух. Кентавр выхватил бочонок из его рук, каким-то хитрым точным ударом вышиб из него пробку и, запрокинув голову, стал пить прямо из бочонка. А Х-арн побежал к реке и стал смывать с себя зелёную плесень – тайный и жуткий знак могилы. Когда он вернулся, Кентавр всё ещё пил. У Х-арна сложилось впечатление, что он пил, не оторвавшись ни разу от бочонка. А в бочонке было около десяти литров. Х-арн с удивлением и даже восхищением смотрел на Кентавра. Вот это мужик! Х-арн знал в своё время одного мужика, он жил по соседству. Тот на спор выпивал двадцать бутылок пива. Купит ящик и пьёт. А спорщики вокруг сидят, сделав свои ставки и смотрят. Но, во-первых, он пил не спеша, а во-вторых, не спеша закусывал. И потом – то пиво, а ведь это – вино. И Х-арн ведь только сбегал на речку и обратно, и на это ушло не больше пяти минут. «Ну, мужик!
– думал Х-арн. – Всем мужикам мужик!» Х-арн забыл, что Кентавр уже не мужик, в таком восхищении был от его умения. Вино текло по витым колечкам, усам и бороде Кентавра, проливаясь на землю, тут же всасываясь в песок. Тёмное мокрое пятно образовалось под Кентавром. Он допил, потряс пустым бочонком и с минуту стоял обалдевший. Глаза его закатились в блаженном экстазе, сразу увлажнились, струйка слюны вытекла
