внутренне напрягся, но лицо его оставалось спокойным. Он попытался вычислить, кто была эта женщина и что она здесь делала. Известно ли об этом в Москве, и какого хрена его не предупредили?
– Моя помощница Иоланда, – представил «балерину» Пачеко.
«Мигель упоминал ее в своих записях: Иоланда Санто Доминго», – припомнил Конев и взял с подноса рюмку рома, откровенно заглядывая в ее декольте.
– Надеюсь, ром так же хорош, как и твои… глаза?
Их взгляды встретились.
– Попробуй, тогда узнаешь, – парировала она.
– Осторожно, у этой женщины острый язык, – предупредил Пачеко.
– И, судя по всему, умелый, – подлил масла в огонь Конев.
Пачеко на секунду задумался, а потом вновь расхохотался.
– Мне нравится этот парень, у него отличное чувство юмора. Прогуляемся по саду, – поднял он всех жестом.
Начинало смеркаться, и Коневу нужно было принять решение: завершить визит при помощи зажигалки – взрывного отравляющего устройства, или продолжать игру, в которую, как он подозревал, не верил никто из присутствующих. Русского сыщика окружили плотным кольцом. Мочилы подтянули рычащих псов с оскаленными клыками, и вся процессия направилась к высоким пальмам в глубине сада.
Конев пощупал языком накладное нёбо, за которым хранилась плоская капсула смертельного яда. Солнце, наконец, провалилось за горизонт, и на вмиг потемневшее небо со сверкающими, как алмазы, звездами выкатилась огромная желтая луна. Совсем рядом шумел океан, от воды тянуло острой свежестью.
Из двух зол он выбрал меньшее.
Глава 5
– Я же говорил этим придуркам! Почему меня никто не слушает? – орал на кого-то Вулканов с покрасневшим лицом.
Он швырнул трубку телефона и, открыв нижний ящик, вытащил «малютку» водки. Хлебнув зелья, он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Голубая жилка на его лбу вздулась и пульсировала, как сумасшедшая. Он потер виски и тяжело вздохнул. Прошла неделя, как Конева запустили на Кубу, и от него не было ни слуху, ни духу: на контакт не выходил, данные в сети висели без изменения, телефон омертвел.
Вулканов надеялся на интеллект и профессионализм своего напарника, однако неделя без связи заставляла задуматься. У Вулканова выступила холодная испарина при мысли о том, что может произойти с Коневым, если он будет раскрыт. Жора был его человеком: гениальным сыщиком, талантливым лингвистом, ужасным бабником и разгильдяем. Вулканов любил его, как брата, которого у него никогда не было, и терять Конева ему страшно не хотелось.
В дверь постучали, на пороге возникла Люба. Ее беременность уже ни для кого не была секретом. До Любы постепенно доходило, чем было вызвано Валино хладнокровие: просто он был ошарашен ее беременностью и никак, ну никак не мог представить себя отцом. Началась война нервов. Кто первый сдастся? Любу трудно было сломить, а его невозможно.
Она села напротив, как обычно, красиво причесанная, в неброской темной
