призывы больше не идти никуда, а укрепиться хорошенько и дать немцам бой. А что, говорили, оружия у нас хватает, припасов тоже. Людишки в наличии. Так чего отутспаем?
Наконец, когда страшное лето незаметно стало переходить в не менее страшную осень, им объявили приказ.
– Командование поручило нам, как первым прибывшим в Крым, окопаться на Перекопе и готовить линии обороны для тех полков, которые идут за нами. У нас есть всего несколько дней. Поэтому, терять время нельзя. Надо оформить три линии окопов, пулеметные точки, подготовить места для зениток и артеллерийских батарей. Когда-то давно здесь, – глаза говорившего полковника затуманились, – мы с товарищем Фрунзе штурмовали эти позиции, а дрались против нас белые под командование Врангеля. Кто бы мог подумать, что пройдет двадцать лет, и теперь уже я будут защищать эти укрепления, но с другой стороны. Ну да ладно, это все лирика.
Солдаты полагали, что после стольких дней пешего марша им дадут хоть немного восстановить силы, но они ошиблись. Да, теперь их ноги отдыхали, однако, взамен на ближайшие сутки нечеловеческую нагрузку получили руки и спины. Где только было можно, насколько это было возможно, их лопатки вгрызались в каменистую здешную землю. Это было неимоверно тяжело, выше всяческих людских сил. Некоторые сачковали. Они, не побывав еще в настоящем бою, легкомысленно полагали, что окопы – это все глупости и бесполезное дело, лучше лишние пару часиков поспать, чем зарабатывать новые кровавые мозоли на ладонях.
Начинало чувствоваться дыхание осени. Ночью, еще совсем недавно мягкой и душистой, теперь становилось очень холодно, и солдаты старались поддерживать костер всю ночь. Кто-то уже стал одевать зимнюю шинель, хотя, старослужащие и отговаривали их.
Как и говорили командиры, на следующий день начали подходить подкрепления. Однако, не сзади, из тыла, а спереди, уходя от наступающего врага. Кто же бьется с врагом, читался у многих немой вопрос, если все уходят. Было видно, что эти части, в отличие от них, побывали в боях. Было много раненых, без оружия, ехали санитарные машины, какие-то грузы, судя по всему, эвакуировавшиеся в тыл. Много бумаг вывозили с территории, которая уже была или будет только захвачена немцем. Но часто проезжали и грузовики, доверзу набитые ценностями. Мебель, какие-то картины, статуи, сейфы. Один раз видели толстяка, который ругал их всех, а у самого в кузове машины стояли декоративные пальмы.
Еще через пару дней, когда основные наметки грамотной обороны были сделаны, в небе стали появляться немецкие самолеты. У вновь прибывших часто не было личного оружия, а боеприпасов не было почти совсем. Про тяжелое вооружение можно и не говорить. Их командиры ругались по телефону с кем-то из Севастополя, требуя доставить противотанковые пушки и пулеметы, но когда начались первые бомбардировки, внезапно, как и приход зимы в СССР, выяснилось, что нет ни одной зенитки.
Солдаты сами, по собственной инициативе начали устанавливать противотанковые ружья и редкие пулметы вверх, чтобы хоть
