назвал меня стряпчим, – мрачно усмехнувшись, сказал Сомс, – а она назвала меня лжецом. Не знаю, что хуже.
Сэр Лоренс встал и посмотрел в окно на Сент-Джемс-стрит. У Сомса зародилось ощущение, что эта узкая голова, высоко посаженная над тонкой, прямой спиной, в данном случае окажется ценнее его собственной. Тут приходилось иметь дело с людьми, которые всю жизнь говорили и делали что им вздумается и нисколько не заботились о последствиях; этот баронет и сам так воспитан – ему лучше знать, что может прийти им в голову.
– Она может обратиться в суд, Форсайт. Ведь это было на людях. Какие вы можете привести доказательства?
– Я своими ушами слышал.
Сэр Лоренс посмотрел на уши Сомса, словно измеряя их длину.
– Гм! А еще что?
– Эта заметка в газете.
– С газетой она договорится. Еще?
– Ее собеседник может подтвердить.
– Филип Куинси? – вмешался Майкл. – На него не рассчитывайте.
– Что еще?
– Видите ли, – сказал Сомс, – ведь этот молодой американец тоже кое-что слышал.
– А-а, – протянул сэр Лоренс. – Берегитесь, как бы она им тоже не завладела. И это все?
Сомс кивнул. Как подумаешь – маловато!
– Вы говорите, что она назвала вас лжецом. Вы тоже можете подать на нее в суд.
Последовало молчание; наконец Сомс сказал:
– Нет! Она – женщина.
– Правильно, Форсайт! У них еще сохранились привилегии. Теперь остается только выжидать. Посмотрим, как повернутся события. «Предательница»! Должно быть, вы себе не представляете, во сколько вам может влететь это слово?
– Деньги – вздор! – сказал Сомс. – Огласка – вот что плохо!
Фантазия у него разыгралась: он уже видел себя в суде. Вот он оглашает злобные слова этой нахалки, бросает публике и репортерам слово «выскочка», сказанное о его дочери. Это единственный способ защитить себя. Тяжело!
– Что говорит Флер? – неожиданно обратился он к Майклу.
– Война во что бы то ни стало.
Сомс подпрыгнул на стуле.
– Как это по-женски! Женщины лишены воображения.
– Сначала я тоже так думал, сэр, но теперь сомневаюсь. Флер рассуждает так: если не схватить Марджори Феррар за волосы, она будет болтать направо и налево; если же предать дело огласке, она не сможет причинить вреда.
– Пожалуй, я зайду к старику Шропширу, – сказал сэр Лоренс. – Наши отцы вместе стреляли вальдшнепов в Албании в пятьдесят четвертом году.
Сомс не понимал, какое это может иметь отношение к делу, но возражать не стал. Маркиз – это как-никак почти герцог; быть может, даже в наш демократический век он пользуется влиянием.
– Ему восемьдесят лет, – продолжал сэр Лоренс, – страдает подагрой, но все еще трудолюбив, как пчела.
Сомс не мог решить, хорошо это или плохо.
– Откладывать не стоит,
