Коржик включил привезенный ею ноутбук, то сразу увидел в БИОСе, что тактовая частота процессора гораздо ниже той, которую он просил.
– Лена, – сказал он подчеркнуто спокойным тоном, – здесь не тот процессор.
– Да нет – тот! – стала настаивать она.
– Вот же написано, – Коржик показал на экран.
– Они иногда сами не знают, что пишут, – выпалила она.
От такой крестьянской наглости Коржик онемел.
– Кто "они", Лена? БИОС – это не "они". БИОС – это базовая программа загрузки-выгрузки, зашитая в микросхему. Она, среди прочего, определяет тип процессора и его частоту.
– Я проверила – процессор тот, – тупо твердила Лена.
"Тебе бы в башку БИОС поставить, – подумал Коржик, – может, тогда ты стала бы что-нибудь понимать".
16
Коржик, Лариса и Шильдин пили чай на кухне. Лариса и Шильдин продолжали давно начатый разговор, а Коржик только что подошел.
– В Париже мне приходилось ночевать под мостом, – сообщил Шильдин.
– Да? – удивилась Лариса. – А почему?
– Денег не было, жил в машине, а у них это разрешается только под мостами.
Коржик молчал. Шильдин ему не нравился и он старался с ним не общаться.
Повидимому, это чувство было взаимным, потому что тот тоже Коржика не замечал. За все время они обменялись едва ли десятком слов, не считая приветствий. Шильдин был длиннообразым, носил козлиную бородку и всегда лукаво щурился.
– Машина-то хоть большая была? – сочувственно спросила Лариса. – Ноги мог вытянуть?
– Джип.
– А потом?
– Потом денег совсем не стало и мне пришлось продать костюм.
– Да ну!
– Да. Хороший костюм, между прочим. Стоил две тысячи франков, а я отдал за четыреста. Почти новый, одел только два раза.
– Дешево, – с сожалением сказала Лариса. – Не жалко?
– Нет, – засмеялся Шильдин, – я еды купил.
Но по лицу было видно, что жаба за костюм душит его до сих пор.
– Как же так получилось?
– Работы не было. Как с "Радио "Свобода" уволили, пошел на стройку. А потом и стройка закончилась.
– А что ты делал на "Свободе"?
– Интервью брал у разных диссидентов. У Солженицина взял, когда он был в Париже.
– Его, кстати, вчера по телевизору показывали, – вспомнила Лариса. – Не смотрел?
– Я не смотрю телевизор.
– Почему?
– Я старовер, нам нельзя, – важно ответил Шильдин.
Коржик едва не поперхнулся чаем. Ну, прямо "православный казак Зильберович", как у Войновича! Он себя-то в зеркале видел? Посмотрел бы хоть раз, прежде чем такие байки травить.
Коржик тоже телевизор не смотрел, но совсем по другой причине – он считал, что тот уже давно превратился в средство манипуляции сознанием, а в свое сознание он не хотел допускать никого.
