это все, что она могла ему сказать после четырехлетней разлуки. Кларенс был в отчаянии, хотя пока еще и сам не знал, о чем говорить. Наконец, поковыряв ложечкой в мороженом, он пробормотал первое, что вспомнилось:
– А ты по-прежнему любишь оладьи, Сюзи?
– Еще как! – ответила она со смехом. – Только здесь их нам не дают.
– А что, Моуз (черный пойнтер, который всегда лаял, когда Сюзи начинала петь) все еще подпевает тебе?
– Что ты, он давным-давно потерялся, – сказала Сюзи равнодушно. – Зато у меня есть ньюфаундленд, и спаниель, и черный пони. – И тут, быстро перечислив еще кое-что из своих богатств, она вдруг стала сбивчиво рассказывать о том, как ее любят приемные родители, которых она теперь называла «папа» и «мама», – очевидно, ее нисколько не тревожили воспоминания об умерших. Выяснилось, что Пейтоны очень богаты и, помимо владений на юге, у них еще есть ранчо в Санта-Кларе и дом в Сан-Франциско. Как и у всех детей, самыми сильными ее впечатлениями были последние. В тщетной надежде заставить ее вспомнить прошлое, столь важное для него, он спросил:
– А помнишь Джима Хукера?
– Ага, помню, он сразу убежал, как ты уехал. Но ты послушай! На днях заходим мы с папой в один большой ресторан в Сан-Франциско – и как ты думаешь, кто нам подает? Да, Кларенс, он сделался настоящим официантом! Папа стал его расспрашивать, но я-то, конечно, не могла с ним разговаривать, – и она вскинула свою очаровательную головку, – сам понимаешь: официант!
Кларенсу нестерпимо хотелось рассказать, как Джим назвался его именем, но слова замерли на губах. И без того его маленькая спутница говорила о Джиме с презрением, которое, хоть и было наивно, немного его покоробило.
– Кларенс, – сказала она вдруг, таинственно поворачиваясь к нему и показывая на хозяина и приказчиков, – мне, право, кажется, что эти люди нас подозревают…
– В чем же? – удивился рассудительный Кларенс.
– Не будь дурачком! Разве ты не видишь, как они на нас смотрят!
По правде говоря, Кларенс не замечал ни малейшего любопытства со стороны хозяина, да и вообще никто не выказывал ни малейшего интереса к нему или к его спутнице. И все же он снова почувствовал приятное смущение.
– А ты, значит, живешь с отцом? – спросила Сюзи, меняя тему разговора.
– Ты хочешь сказать, с двоюродным братом? – поправил ее Кларенс с улыбкой. – Ты же знаешь, мой отец умер давным-давно, когда мы еще не знали друг друга.
– Да, это ты так говорил, Кларенс, а папа сказал, что это неправда. – Но, поймав на себе удивленный и тревожный взгляд мальчика, она поспешно добавила: – Ах, раз так, значит, это действительно твой двоюродный брат!
– Уж, кажется, кому и знать, как не мне, – сказал Кларенс с улыбкой, впрочем, далеко не безмятежной, чувствуя, что на него вдруг вновь нахлынули неприятные воспоминания о разговорах с Пейтоном. – Ведь меня привез к нему один из его друзей.
И Кларенс, по-мальчишески захлебываясь, рассказал,
