из сил, садились в сугроб, терли виски, хрипло дышали, молчали, не замечали алмазной красоты неба, пухового простора долин. С неимоверным напряжением заставляли себя подняться, понимали, что главные враги – холод и сон – подкрадываются все ближе. Поддерживая друг друга за плечи, упорно шли вперед, таранили пространство, следили за тем, чтобы не сбиться со следа, не потерять ниточку надежды.
Посреди ночи моряки спустились в низину, где наткнулись на вторую, затем на третью человеческие тропы. Они не сразу поняли, что нашли выход. Помутившееся сознание среди звериных следов выхватило отпечатки испанских сапог. Друзья чуть не лишились рассудка и закричали. Кого они звали на помощь? Осипнув, моряки убедились: здесь нет белых людей. Все же стало легче идти, надежда обрела зримые очертания. Равнина, на которой отдыхал отряд, лежала где-то неподалеку.
Когда впереди показались солдаты – темные точки на погребальном саване, матросы опустились в снег, безропотно покорились судьбе. Они не сомневались: вернулись великаны. Не было желания кричать, молиться, сопротивляться, бежать, спрятаться за холмом. Разве можно улететь по воздуху, не оставив предательских следов? Леон скинул шлем, повалился на спину, стиснул зубы, заскулил от злости и досады, как загнанный в подворотню пес. Васко отвернулся от надвигавшихся фигур, равнодушно поглядел на приятеля. Захотелось расстегнуть ремешки, скинуть мешавший дыханию нагрудник. Усталость и лень пересилили желание. Португалец нырнул в сугроб, прикрыл голову обмороженными руками. Он слышал, как успокоился Панкальдо, как отчаянно до боли в голове зазвенели колокольчики, шквалом налетел ветер, и все стихло. Васко потерял сознание.
Глава IV
Ремонт «Консепсьона»
Заканчивались подготовительные работы для ремонта судна. Разгруженный и наполовину разобранный корабль на лодках подтянули к берегу где плотники соорудили катки для вытаскивания его из воды. На грязном снегу перемешанном с песком и галькой сотнями ног, собралась у канатов почти вся флотилия. Только хворые лежали в трюмах, да вахтенные глазели с верхних палуб. Поредела эскадра, обносилась, завшивела.
Серый утренний свет розовел, сменялся ясным солнечным днем с легким морозцем. Вялый туман над гаванью заалел, попятился, обнажил спокойную поверхность залива с застывшими недвижно судами. Сонные крики птиц резали тишину.
Адмирал возложил руководство работами на нового капитана «Консепсьона» – Серрана и его помощника Карвальо – людей опытных, уважаемых моряками. А сам с Барбосой и Мескитой наблюдал поодаль, в окружении охотничьих псов, откормленных рыбой и звериным мясом. Эти верные помощники, засидевшиеся на палубах и голодавшие вместе с людьми, загоняли по снегу зайцев, коз, лисиц, кормили команды. Моряки берегли и любили их. По ночам собаки сторожили склады от вороватых гостей, отгоняли волков.
– Гуляешь, Санита? – Фернандо потрепал по голове мохнатую суку— Жди приплода, Дуарте.
– Я тут причем? – не понял шурин.
– Твоя
