чем он. Золото возбуждало в нем физическое влечение, с которым он никогда не мог справиться.
С обнаженной головой, при свете факелов, которые несли шестеро вооруженных слуг, он крупно шагал, сжимая руку своего спутника, который с трудом поспевал за ним.
Петр повторял свои объяснения:
– Их, должно быть, целая шайка. Они, без сомнения, убили его в своем квартале, куда он отважился забрести. После чего они в насмешку принесли его к церкви. Я слышал, как они богохульствовали и смеялись, убегая.
– Да, – сказал Кирилл. – Это так. У Гиероса были странные привычки. Он любил гулять по ночам один. И вот куда это его привело!
И он бросил строгий взгляд на Петра, который тоже блуждал иногда ночью по тем же самым причинам, что и Гиерос, по Ракотийскому кварталу и темным припортовым улочкам.
– Я его поднял на улице и положил в своей комнате. Мне показалось, что у него раны на голове и груди. Наше тело, должно быть, содержит много крови, ибо три ступеньки моего крыльца были совершенно красные.
Кирилл, уйдя в свои мысли, возбуждал сам себя:
– Церковь погибнет, если она не будет защищаться тем же оружием, каким ее бьют. Ни Константин, ни Феодосий не осмелились пойти до конца, и вот почему мы оказались в таком положении. Терпимость становится преступлением, если она порождает преступления. Язычники и евреи готовы были бы вновь распять Христа, если бы они могли это сделать. У нас нет ни императора, ни папы. Есть только сила верующих. Каждый должен действовать по мере сил своих. Бог доверил мне людей смелых и страстных, воодушевлению которых я сам же способствовал. Неужели же я не воспользуюсь ими, чтобы защитить Господа Бога?
Он ударил по плечу Петра, который почтительно поддакивал ему.
– Время настало, – продолжал епископ, как бы охваченный внезапной мыслью. – Вот уже триста семьдесят лет, как все христиане были изгнаны из Александрии. Куда направились они тогда? В Ливийские пустыни, в Фиваиду. Вот чего требует справедливость! Подъявший меч от меча и погибнет! Если евреи убивают наших, мы вышлем их в те места, куда некогда были изгнаны христиане. Они найдут почерневшие камни, где когда-то наши мученики разводили свой огонь, и будут пить из тех же колодцев, если гнев небесный их не иссушил.
Вдруг воображение Кирилла как бы зажглось. Он представил себе еврейский квартал после насильственного изгнания его обитателей. Этот квартал не был велик, хотя и имел население в сорок тысяч человек по причине необычайной способности еврейского народа к скученной жизни. Но он содержал несметные богатства. Кирилл знал старинные предания, которые гласили, что, когда два с половиной века тому назад император Адриан сжег Иерусалим, могущественные фамилии Гамалиилов и Гилелей разделили между собой сокровища храма, дворца Ирода и крепости Антония. Гамалиилы отправились к берегам Евфрата, но Гилелеи, которые были многочисленнее и владели большей частью сокровищ, прибыли в Александрию, обосновались возле восточного некрополя и положили
