их, видно, и здесь. Волк тихо произнес несколько слов – и ворота решетки словно сами собой отворились.
Никто и не подумал слезть с коня, въезжая во двор: еще при въезде в Москву челяди было объявлено, что Василий больше-де не государь московский, что продал он, дескать, Русскую землю татарам, что за такое лихое дело надо его с места согнать, а на его место сядет, мол, Дмитрий Юрьевич.
Потому никто и не подумал оказать уважение великокняжескому двору.
А ведь еще сегодня знатнейшее князья и бояре, подъезжая ко двору, у решетки слезали с коней и вылезали из повозок и с непокрытыми головами шли к крыльцу царских хором…
Дмитрий вполголоса распорядился, чтобы челядь окружила все постройки и никого не выпускала.
У Красного крыльца они вместе с Можайским слезли с лошадей и осторожно поднялись на рундук; следом за князьями шло человек пятнадцать боярских детей с Волком во главе.
Вход в сени был заперт.
– Стучи, Волк! – приказал Шемяка.
Волк и нагайкой и кулаком забарабанил в дверь. Глухо и тревожно раздались эти удары в ночной тишине; на заднем дворе залаяла одна собака, за ней другая…
Волк, не стесняясь, продолжал стучать.
Сквозь разноцветные слюдяные окна с решетками мелькнул слабый огонь; за дверьми послышались шаги и испуганные голоса людей.
Не татарва ли опять тайком пробралась в Москву? Но нет, в окна не видно зарева, не слышно также и набата…
Что же могло случиться? Кто осмелился так нагло ворваться на великокняжеский двор и безобразно дерзко стучаться в царские хоромы?
Дворецкий Лука, бледный и испуганный, стоял с ключами в сенях и не знал, что ему делать. Десятка два челядинцев и жильцов, тоже все бледные и перепуганные, перешептывались друг с другом, боязливо поглядывая на двери.
– Беги-ка, Василий, – дрожащим голосом обратился Лука Петрович к одному из жильцов, – да постучись к матушке-царице. Пусть ее милость одевается скорее – добра-то не ждать уж тут… А ты, Степан, – обернулся дворецкий к другому, – снеси фонарей в тайник на случай…
Стук в двери не прекращался и даже усилился; теперь стучали как будто несколько человек.
Дворецкий перекрестился и открыл маленькое дверное оконце.
– Кто тут? – прерывающимся от страха голосом спросил старик.
В решетке оконца мелькнуло бородатое лицо Волка.
– Отворяй, Лука! – грубо крикнул он. – Государь и великий князь в свои хоромы жалует!..
Пораженный дворецкий отшатнулся от двери. Выскользнувший из рук старика фонарь со звоном упал на пол…
– Что же это, господи? С нами крестная сила! – несвязно проговорил он, озираясь на толпу слуг.
Челядинцы тоже все помертвели от ужаса.
– Отворяй, что ли, черт старый! А то двери разобьем! – раздался снова с крыльца угрожающий голос Волка.
Один из великокняжеских челядинцев, статный парень из боярских детей, смело подошел к двери. Он
