и стыда. «Я была греховна, – думала она, – но я греховной и осталась, потому что больше всего на свете хотела бы повторить это».
Лидия виновато вспомнила о муже. Она едва ли вообще когда-либо думала о нем, не чувствуя своей вины. Она не любила его, выходя замуж, но научилась любить сейчас. Он обладал стальной волей, но добрым сердцем, а ее просто боготворил. Впрочем, его обожание оставалось хотя и непрестанным, но сдержанным и неназойливым. В нем начисто отсутствовала та отчаянная страсть, которую она познала когда-то. Ей казалось, что он мог быть счастлив с ней только потому, что не догадывался, насколько дикой и безудержной может быть настоящая любовь.
«Но ведь и я больше не стремлюсь к такой любви, – убеждала она сама себя. – Я долго привыкала обходиться без нее, и с годами это становилось все легче. Так и должно быть – мне уже скоро сорок!»
Некоторые из ее подруг все еще подвергались искушениям, и кое-кто по-прежнему поддавался им. Разумеется, они никогда не рассказывали ей о своих интрижках, подспудно понимая, что она едва ли их одобрит. Но зато каждая охотно делилась сплетнями о других, и Лидия знала, что на некоторых вечеринках в загородных домах частенько зарождались… внебрачные отношения, скажем так. Однажды леди Джирард сказала Лидии снисходительным тоном опытной светской львицы, дающей совет молодой хозяйке дома:
– Дорогая моя, если вы пригласили к себе погостить в одно и то же время виконтессу и Чарли Скотта, то просто обязаны поместить их в соседние спальни.
Лидия поместила их в комнаты, находившиеся в противоположных концах дома, и виконтесса с тех пор больше ни разу не приняла приглашения посетить Уолден-Холл.
Молва приписывала вину за подобный разгул аморальности покойному королю, но Лидия не верила этому. Он и вправду заводил подруг среди евреек и певиц, но это еще не означало, что он с ними распутничал. Он дважды гостил в Уолден-Холле – один раз еще будучи принцем Уэльским, а потом уже королем Эдуардом VII, – и его поведение неизменно оставалось безупречным.
«Интересно, – думала она, – почтит ли нас когда-нибудь визитом новый король?» Конечно, принимать у себя монарха – огромная ответственность, но и не меньшее удовольствие сделать так, чтобы их дом выглядел как никогда красивым, подавать к столу самые изысканные блюда, какие только могло нарисовать воображение, и сшить двенадцать новых платьев ради всего лишь двух дней в конце недели. И если король к ним пожалует, он может даровать Уолденам вожделенное право специального доступа в Букингемский дворец в дни больших праздников через садовые ворота, чтобы они могли избегать ожидания в очереди из сотен карет, выстраивавшихся вдоль Мэлл[5].
Потом ее мысли перескочили на гостей, приехавших к ним в этот уик-энд. Джордж приходился Стивену младшим братом и, обладая схожим обаянием, был начисто лишен серьезности Стивена. Его дочери Белинде исполнилось восемнадцать, как и Шарлотте.
Улица в лондонском районе Вестминстер, связывающая Букингемский дворец с Трафальгарской площадью; проложена в начале XX века специально для торжественных церемоний с участием британских монархов.
