но он, как фокусник-иллюзионист, водит меня вокруг да около, сохраняя при этом безразличное лицо.
Меня мучили вопросы, десятки «почему». Чем объяснить странность его поведения? Да, бесспорно, он сутяга, пытается получить деньги обманным путем, полагая, что имеет на это моральное право.
Но, если смотреть с этой точки зрения, то, наверное, четверть населения США ведет себя подобным образом. Судятся за случайно пролитый на штаны горячий кофе, за тараканов в отеле, за похлопывание по плечу на работе (сексуальные домогательства). Благо, неусыпная свора адвокатов всегда к услугам таких псевдожертв.
Но в случае с Иваном дело обстоит сложнее. Хотя бы потому, что он действительно получает увечья. Я не раз обращал внимание на синяки, порезы на его руках и на лице, на потемневшие от ударов ногти. На мои вопросы он отвечал: «Случайно ударил по пальцу молотком» или «Порезался, когда брился». Но почему так часто? Был пьян? С похмелья? Иван хоть и любил выпить, но алкоголиком не был, поэтому трудно допустить, что виной всему только алкоголь. Однажды, обнажившись до пояса, он показал мне толстые рубцы на плечах. В его медицинской карте значились многочисленные переломы и ушибы.
Он использовал свое тело, как средство добывания денег в буквальном смысле. Но, если хотел оттяпать деньги, то зачем же при этом так себя калечить? Зачем же ценой собственной крови?
Я не находил объяснения и его упорному уклонению от любых разговоров о Боге, вере, поиске смысла жизни, обо всём, что он презрительно называл «болтовней философов», не догадываясь, какие струны задевает в душе сидящего напротив выпускника философского факультета. Не хотел он делиться подробностями о гибели своего брата.
Я настоятельно советовал Ивану ходить в кино и музеи. Перед сном – совершать прогулки на свежем воздухе. Разумеется, не пить алкоголь и принимать выписанные лекарства. Я рассчитывал, что Иван – сам в прошлом врач – понимает всю важность этих средств для борьбы со своей депрессией, в которую я, честно признаться, уже совершенно не верил. Вернее, я, конечно, видел, что его лицо не светится счастьем, что он даже страдает, но страдает «не так, как положено депрессивным пациентам».
Вопросы, вопросы…
Глава 3
Все мои попытки вызвать Ивана на откровенность, все «эмоциональные провокации» ни к чему не приводили. Более того, я даже стал замечать, что чем сильнее напираю, тем глубже он замыкается в себе. Тем не менее, по какой-то не до конца для меня понятной причине Иван продолжал посещать сессии.
Каждый раз он заводил одну и ту же шарманку своего «музыкального колена».
Он проиграл судебную тяжбу по делу о травме, полученной на стройке. Был этим очень удручен – рассчитывал-то получить тысяч тридцать. Обвинял адвоката, судью и босса фирмы, будучи уверенным, что все они сговорились против него. Периодически я писал для него новые письма в адвокатские конторы. Иван утверждал, что против него повсюду плетутся заговоры.
