более уверенно ответил строй.
– Род!
– Шея! – отозвался в один голос строй свободных сел.
– В груди дело! Дело наше – Война! – еще раз выкрикнул Под.
– Геть вражину! – уже стройно крикнул строй и распался. Живые сплоченно, прячась за щиты, образовали небольшую стену, а мертвые на полной скорости, какую могли выдать, рванулись к строю Ультака. Первые подскочившие к строю вцеплялись в щиты воинов и падали на колени. Следующие, использовав первых как ступеньку, перепрыгивали стену щитов, попадая в строй незащищенных и растерявшихся воинов.
Послышались первые крики. Над строем Ультака то и дело взмывали струи крови. Передняя стена щитов начала распадаться, хоть первых мертвецов, цеплявшихся за щиты и изображавших ступень, рубили как могли. Им сносили головы, втыкали по рукоять мечи в грудь, рубили руки. Несмотря на это, руки продолжали держать щит или цепляться за ноги воинов. Ноги продолжали лягаться, а туловища изгибаться. Головы так и норовили цапнуть за сапог зазевавшегося. В спины тех, кто держал стену из щитов, начали втыкаться подобранные копья и мечи мертвецов.
В это время к развалившемуся строю подошли живые воины. Держа разномастные щиты один вплотную к другому, они шли как единая машина. Шаг на выкрике «Гоп», и удар коротким копьем сквозь щель между щитами или поверх их на команду «Бей!». Строй держался четко и ровно. Как только переднего бойца настигала стрела или чужой меч, его тут же выдергивали руки сзади, и на его место вставал следующий.
Над всей этой вакханалией с криками, кровью и командами ведущих летали стрелы и камни. Поток стрел со стороны воинов Ультака начал ослабевать, затем и совсем прекратился. Первые живые мертвецы добрались до строя лучников, и тем стало совсем не до команд своего ведущего.
За строем лучников свободных сел в это время корчился от боли Пест. На его серой рубахе стали появляться пятна крови. Как только пришла первая боль, он начал доставать склянки из заплечного мешка. Закусив нижнюю губу от боли, Пест выставил их по порядку и начал пить, а когда упал и начал выгибаться дугой, ему в рот продолжил вливать зелья его мертвый отец.
– Больно, папко… – между приступами повторял Пест.
– Терпи, сынок, за живых стоишь… – повторял Под, вливая ему в рот один флакон за другим. – Доля твоя такая… Каждый раз себя ломать будешь… Как слабину дашь и ломать себя перестанешь, так и в силу свою поверишь. А как поверишь, так и служить силе будешь… Рабом силы своей станешь… Себя ломать – твой удел.
В строю живых, рубящих уже мечущихся в панике воинов, потерь не было, так как сопротивления уже не наблюдалось, а раны на воинах, которых зацепили – тут же затягивались. При этом рана начинала светиться белым светом. Зажатые в клещи воины Ультака метались между зашедшими в тыл живыми мертвецами, вырезавшими строй лучников, и стеной разномастных щитов, не потерявших строя и четкости движений.
Спустя несколько часов воинов Ультака не осталось, за исключением трех человек, раненых, но не добитых.
