а ещё впереди себя он толкал, накрепко прикреплённую баржу, и общая длина была очень внушительной – порядка ста тридцати метров! Это увеличивает производительность, но осложняет маневрирование. Особенно там, где фарватер узкий. А в верховье Лены он везде неширок. И мы с затруднениями выруливали из порта Осетрово в далёкое плавание.
– Главное – до Витима добраться, – констатировал капитан с бравой фамилией Орлов. – Там посвободнее будет…
Общаясь с ним, я понял, что он стеснялся своего полного имени и отчества – Владимир Ильич. В эпоху построения коммунизма это обязывало, а он – простой ленский капитан. Ну, как простой? На судах ходил с сорок второго года. Начинал рулевым. Воспитывался в святости к своему кораблю:
– Механик, у которого я учился, заходил в машинное отделение и, даже если никого не было, говорил: «Здравствуйте». Вот так…
Я не мог сидеть в каюте пассажиром, и всё время находился в рубке. Отсюда и речная панорама в лучшем виде, и можно следить за командами капитана и действиями рулевого.
Вскоре я решил, что уже всё понял: как надо расходиться со встречными судами, как держать курс по бакенам и береговым створным знакам. И… попросился порулить. Мне разрешили. Естественно под присмотром. Держать нос чётко по створам у меня получалось неплохо. Сложнее было на значительном расстоянии от встречного судна и на крутых поворотах русла понять, какими бортами мы будем расходиться, когда сблизимся. Но вскоре и эту азбуку я освоил, к тому же научился понимать лоцманскую карту. И несколько часов подряд, не отходя, рулил судном. Это завораживало. Меня с трудом уводили на камбуз подкрепиться. Команда привыкла к моему «дежурству», и однажды…
Дело было под вечер. Потемнело. Засветились бакены и береговые створы. Смотрю я на эти светящиеся точки и точно держу курс на них. И вдруг в рубку вбегает испуганный Ильич, отталкивает меня и круто даёт лево руля. И тут только я понимаю, что вёл судно точно в берег. То ли я устал уже, то ли глаз, что называется, замылился, но я перепутал костёр на склоне высокого берега с огоньком створного знака. Я с ужасом наблюдал, как наш длиннющий сухогруз-толкач, несмотря на предельно резкий поворот рулями, стремительно приближается кормой к берегу. Мы едва не задели его.
Я понял, что мне уже не дадут порулить, да и я, весь дрожа от испуга за чуть не содеянную аварию, перешёл в ранг добропорядочного пассажира.
Вести такие длинные суда по верховью Лены даже профессионалам не просто. В этом я убедился на следующий день. Мы проходили Щёки. Это – громадные береговые скалы, образующие каньон. С быстрым течением. К тому же – извилистый. Глубины хватает. Но из-за узости хода важно правильно маневрировать и не приблизиться к берегу, где можно зацепиться за острые подводные выступы.
Когда Щёки оказались позади, капитан обратил моё внимание на сухогруз, который залез носом на пологий берег.
– Поцеловал камень. А чтобы не утонуть и на месте подремонтироваться,
