Петровичу стало не по себе, он отложил книгу, неуверенно взял в свою руку тонкую руку дочери, спросил:
– Что-нибудь случилось, малыш?
– Н-нет, ничего, папа, – встряхнула головой Ляля, и в это мгновение стала похожа на него самого, каким он, Алешка, был в далеком детстве: смесь упрямства и желания кому-то излить свою душу.
– Но я же вижу, – тихо произнес Алексей Петрович, и голос его дрогнул от жалости и сострадания. – Расскажи мне, может быть, я смогу тебе помочь.
Ляля закусила нижнюю губу, тихо спросила:
– А ты не будешь смеяться?
– Ну что ты, малыш! Как можно!
– Я… Ну, в общем… – никак не могла начать Ляля трудный для нее разговор. – Короче говоря, у нас есть в классе мальчик… Он… он почти отличник: у него только две четверки за первое полугодие… И комсомолец он очень сознательный. Вот… А у него папа… его арестовали. А мальчик… У нас было комсомольское собрание по осуждению врагов народа, так вот он… он отказался осуждать своего папу. Он сказал, что папа его настоящий коммунист, что арестовали его по ошибке…
Ляля замолчала, закусила губу и требовательно взглянула на отца.
Алексей Петрович подумал с тревогой, что она хочет, чтобы он, ее отец, заступился за папу или за мальчика, в которого его дочь наверняка влюблена.
– Такое вполне возможно, – произнес он, желая опередить просьбу дочери.
Глаза Ляли широко распахнулись, в них вспыхнуло неподдельное изумление.
– Ты считаешь, что НКВД может ошибиться? – спросила она, покачивая недоверчиво головой из стороны в сторону.
– В НКВД, малыш, работают люди. Людям свойственно ошибаться. Я не хочу сказать, что такие ошибки – типичное явление. Но иногда они, к великому сожалению, имеют место. Конечно, справедливость рано или поздно восторжествует, но для этого понадобится какое-то время, – говорил Алексей Петрович, тщательно подбирая слова и внимательно следя за выражением лица дочери, которое, похоже, начало оттаивать и смягчаться. – Подобные ошибки известны, – продолжал он настойчиво бить в одну точку. – О них даже писали в газетах. Случается, что враги специально клевещут на честных и преданных партии людей, тем самым отводя удар от самих себя. Случаются роковые совпадения, когда следователю НКВД кажется вина подследственного очевидной и доказанной. Бывает, что безвинный человек как бы попадает в орбиту подрывной деятельности хорошо замаскированных преступников, не успевает разобраться в обстоятельствах, а это подчас очень непросто, и попадает на скамью подсудимых вместе с ними. Все бывает, малыш. Плохо, когда честному человеку перестают верить люди, знающие его много лет по совместной работе. Особенно – близкие люди… Впрочем, и близким людям иногда трудно разобраться, где правда, а где ложь. Ведь не станет преступник посвящать в свои тайны своих же детей! Даже если он мерзавец из мерзавцев.
– Папа, а что же мне делать? На завтра у нас назначено комсомольское собрание
