путешествий, то сначала я побывал в далеких странах, что лежат за пустыней, и не без выгоды для себя. Теперь же я приехал прямо из Мемфиса, где прожил несколько лет у старого увечного дяди, который, умирая, завещал мне значительное состояние. И вот я вернулся в Танис, и мы можем теперь часто видеться.
Кермоза слушала его вся сияющая. Затем они отослали меня со строгим приказанием молчать.
В эту ночь я не мог сомкнуть глаз: нетерпение видеть человека, который должен был научить меня стольким вещам, возбуждало во мне лихорадочное волнение. Однако несколько дней прошло, а в доме у нас все оставалось по-старому.
Наконец, как-то после обеда, мать позвала меня в свою комнату и принялась наряжать с особенным старанием. Я должен был надеть новую белую тунику, золотой пояс, широкое ожерелье на шею и египетскую шапочку.
– Глядя на тебя, никто не усомнится, что ты сын знатных родителей, – сказала она. – Я нарядила тебя так, чтобы ты произвел хорошее впечатление на Аменофиса, который одно время тоже вздыхал по красавице Кермозе… Это могущественный жрец, но помни: жрецы почитают и любят лишь все блестящее. Теперь, сын мой, – прибавила она, подавая мне плащ, – ступай в сад и жди Эноха у потайной двери.
Ждать мне пришлось немало. Наступила уже ночь, когда наконец отворилась потайная дверь и Энох спросил вполголоса:
– Пинехас, ты здесь?
– Здесь, – отвечал я, быстро вставая с места.
Он схватил меня за руку и повлек за собою. Пройдя обширный сад, а затем маленький дворик, мы вышли на какую-то улицу, мне незнакомую. Энох проворно шел вперед, храня ненарушимое молчание, я следовал за ним, стараясь не отставать, и таким образом мы долго странствовали по различным улицам, пока наконец не приблизились к одним из городских ворот. Выходя из них, я увидел черного невольника, который стерег колесницу, запряженную парой лошадей.
Энох направился прямо к ней, взял вожжи и приказал мне стать с ним рядом. Лошади помчались, и через некоторое время мы остановились на окраине одного из предместий, перед домом жалкого вида.
Дом этот был окружен садом и очень высокой каменной оградой.
Соскочив с колесницы, Энох постучал в ворота, которые немедленно открылись, и экипаж въехал в пустынный двор, освещенный факелом. Я спустился на землю и вслед за своим проводником вошел в дом, массивная дверь которого тотчас же захлопнулась за нами.
К моему удивлению, насколько внешне это жилище было бедно и непривлекательно, настолько и богато и изящно внутри. Мы прошли через несколько комнат, потом через открытую галерею, выходившую в сад, и остановились в ярко освещенной зале, очевидно приготовленной для приема гостей. Посреди нее стоял стол, окруженный сиденьями из слоновой кости, на столе корзины с фруктами, золотая чаша и маленькая амфора. Стены зала были покрыты роскошными яркими барельефами. В восхищении я остановился пред одной из картин, на которой изображен был человек, сидящий на троне и увенчанный царской короной. Перед ним стоял
