возвращаются в фешенебельные отели, сидят на белоснежных террасах и, поглощая местные деликатесы, любуются прекрасными видами Санторини, растиражированными на миллионах фотографий, открыток и магнитиков. Лазурно-голубые купола храмов и выбеленные стены небольших игрушечных домиков облепили его крутые склоны, как улитки и морские желуди – прибрежные камни. Ленивые смирные волны ласково льнут к берегам, и с шуршанием облизывают разноцветный песок желтых, черных и красных пляжей. Сочное яркое средиземноморское солнце скатывается в море, покрывая благородной позолотой все вокруг, и делая заполненную водой бездну кальдеры похожей на чан с расплавленным драгоценным металлом. А в центре этой струящейся красоты чернеет подкрашенный теплой охрой, но все еще мрачный, Неа-Камени.
Сейчас, во время краткого вечернего затишья, остров наконец может стряхнуть с себя шелуху прилипчивых взглядов непрошеных гостей с их вечно щелкающими фотоаппаратами и телефонами. Редкие струйки ядовитого сернистого пара, вырывающегося из небольших отверстий в почве, пара хиленьких пучков истрепанной ветрами сорной травы, чудом зацепившейся за эту мертвую землю, да несколько кустиков красных суккулентов, научившихся выживать, сохраняя драгоценную влагу в собственных мясистых листьях – вот и все признаки жизни, которые можно наблюдать здесь в отсутствие людей.
Но только есть в этом месте что-то особенно, что не бросается в глаза и не метит на звание главной достопримечательности Греции, но заставляет сотни людей ежедневно отправляться в паломничество в столь безрадостный край.
– Все-таки папочкина мания преследования – штука весьма своеобразная. Ну где логика: обосноваться на условно необитаемом острове, но настолько условно, что днем он просто кишит туристами, да и просматривается отовсюду чуть ли не в обычный бинокль?
– Не знаю, Ник, но, думаю, твой отец получше нас с тобой разбирается в логике и маскировке, вспомни хотя бы его «Сибирскую вотчину». Вот куда бы не хотел еще раз добираться – шесть часов в самолете, потом вертолет, потом уазик какой-то по тайге и бездорожью, и все ради двухчасовой выволочки за то, что недоглядел за тобой тогда в Риме. – Говоривший даже поморщился от неприятных воспоминаний.
Двое молодых людей, совсем юная девушка и парень на вид чуть старше, лет двадцати пяти, стояли на борту маленькой быстроходной яхты, которая стремительной белой стрелой летела по волнам, приближаясь к Неа-Камени.
– Ох, Иво, ну хватит ворчать-то уже. Сколько раз мне еще нужно извиниться? Ты же знаешь, не собиралась я ничего такого там делать, особенно в нарушение Кодекса. Библиотека Ватикана, тоже мне экзотика. Они ведь добровольно пошли мне навстречу, все показали-рассказали, потому что сами мечтают до нашей Библиотеки добраться – вот где тайны, а у них-то что? – Пара сотен ценных для нас манускриптов (и то не в оригинале, чаще всего).
– Да я так, к слову пришлось. Я к тому, что главе Гильдии виднее,
