на крыльце и провожал ее глазами. После этой первой встречи поэт увидел Анну Петровну через шесть лет в Михайловском.
Однажды актер П. А. Каратыгин[363], возвращаясь с репетиции, проезжал в фургоне со своими товарищами мимо дома Всеволожского по Екатерингофскому проспекту. В окне показался молодой человек с плоским, приплюснутым носом, большими губами и смуглым лицом мулата, который, раскланиваясь с проезжающими, сорвал с бритой головы парик и помахал им, как шляпой. П. А. Каратыгин с удивлением узнал от своего спутника, что это Пушкин, имя коего было уже тогда известно многим. Поэт был обрит во время болезни. Он теперь спешил наверстать потерянное время кутежами у Никиты Всеволожского, Амфитриона[364] «Зеленой лампы»[365]. Это было тоже «тайное общество», но с целями менее серьезными, чем Союз благоденствия. Правда, декабрист М. А. Фонвизин[366] в своих записках упоминает, что вожди Союза благоденствия, озабоченные распространением своих идей, старались вести пропаганду в организованных литературных обществах и кружках, и в том числе в обществе «Зеленая лампа». В доносе Бенкендорфа[367] 1821 года «Зеленая лампа» также упоминается как приятельский кружок, на который Союз благоденствия рассчитывал влиять политически. Расчеты эти, однако, не оправдались, и когда велось следствие по делам тайных обществ и восстания 14 декабря, «Зеленая лампа» оставлена была без внимания по своей политической невинности. В этом кружке занимались пьянством с таким усердием, что едва ли мог бы выйти толк, если бы нашлись охотники использовать участников этих собраний для революционных целей, не компрометируя оных. Легенда, сочиненная в недавнее время о революционном значении «Зеленой лампы», так же несостоятельна, как и легенда старая, согласно коей «Зеленая лампа» была тайным сенаклем[368], где устраивались ужасные оргии, где будто бы разыгрывались кощунственные и бесстыдные мистерии и чуть ли не процветал какой-то сатанинский культ. На самом деле в доме Никиты Всеволожского, эпикурейца и богача, балетомана и эстета, не было вовсе ни политической серьезности, ни темных оргий. На заседаниях «Зеленой лампы» читались поэтами стихи, дурные и хорошие, а также театральные рецензии некоего поручика Баркова[369], ничем не примечательного, кроме знаменитой своей фамилии; произносились шутливые речи по поводу закулисных интриг и пелись хором песни, чаще всего непристойные, а иногда и непочтительные по отношению к тогдашним властителям. Каков был стиль этих собраний, можно судить по тому, что за ужином прислуживал мальчишка-калмык, который обязан был подходить к гостю и говорить «здравия желаю» каждый раз, когда гость произносил непечатное слово. По-видимому, бедному калмыку работы было немало.
Пушкин не брезговал «Зеленой лампой», как он не брезговал и сомнительными альковами. Если обратить внимание на список завсегдатаев «Зеленой лампы», станет ясным характер этого кружка. Там бывали красавец лейб-улан Юрьев,
Каратыгин Петр Андреевич (1805–1879) – комический актер, водевилист. Автор «Записок» о встречах с Пушкиным.
Амфитрион – греческий царь, муж Алкмены, обманутый Юпитером, принявшим вид самого Амфитриона.
«Зеленая лампа» – литературное общество в Петербурге (1819–1820).
Фонвизин Михаил Александрович (1788–1854) – генерал-майор, член Северного общества, осужден за участие в заговоре.
Бенкендорф Александр Христофорович (1781 или 1783–1844) – граф, российский государственный деятель. С 1826 г. – шеф жандармов и главный начальник Третьего отделения.
Сенакль – зала, где проходила Тайная вечеря. В переносном смысле собрание посвященных.
Барков Дмитрий Николаевич (1796–1855) – офицер лейб-гвардии Егерского полка в 1813–1823 гг. С 1826 г. чиновник петербургской таможни. Театрал, переводчик пьес.
