Но даже в них он слышит «пушкинскую страстную интонацию, свободную от литературного жеманства. В этих стихах чувственность ничем искусственно не подогрета, она только приправлена «галльским юмором». А вообще, пытаясь найти определения самобытности пушкинского дара, Чулков прибегает к замечательным поэтическим характеристикам: здесь и «чудесная игра пушкинского хмеля», и «чувственность», сочетающаяся с «легкой и тонкой улыбкой». Он иногда даже употребляет выражения, которые могут показаться в чем-то уничижительными по отношению к великому поэту, такие как «веселый и шутливый лепет» «Руслана и Людмилы», «сомнительный байронизм» «Кавказского пленника», «соловьиные трели» «Бахчисарайского фонтана» (это в свое время тоже вызвало недовольство пушкинистов). Но это возникает только потому, что, по мысли Чулкова, эти вещи предваряют «предчувствие возможного для человечества единства», которое угадывалось Пушкиным сквозь «все противоречия истории» и воплотилось только в последующих произведениях.
Жизнь Пушкина внимательнейшим образом прослежена и книге. Не оставлены без упоминания даже мельчайшие подробности, особенно те, которые могли вызвать творческий импульс, стать источником вдохновения. Но не менее существенными кажутся автору и те бытовые детали, которые окружали поэта, создавали фон его ежедневной жизни. Однако не надо думать, что это утомительное бытовое повествование, перенасыщенное деталями. Чулков творчески подошел к своей задаче и смело опустил то, что, на его взгляд, ничего не добавляло к облику поэта. Больше всего он боялся причесанности и благообразия, налета хрестоматийности. Поэтому мы найдем упоминание о сводничестве, процветавшем на «чердаке» Шаховского, о непечатных словах, почти ежеминутно срывавшихся с уст посетителей «Зеленой лампы», но мало говорится о знакомстве Пушкина с Мицкевичем, об их дружбе, остались почти не освещенными отношения с Гоголем.
Чулков свободно монтирует события, нарушая иногда их порядок, «вводя» одни из них в воспоминания поэта, другие передавая «от себя», как бы резюмируя происходящее, подытоживая определенный этап жизни своего героя. Интересен использованный им прием «возвращения», когда о некоторых людях из окружения Пушкина он рассказывает неоднократно, каждый раз делая нужные акценты, выявляя новые детали. Так, принципиально важной становится для него последняя встреча поэта с Кюхельбекером, особо отмеченная в дневнике Пушкина. Он позволяет себе вернуться в прошлое и еще раз напомнить об отношении поэта к Кюхельбекеру, о том уважении, которое вызывал этот нескладный юноша своим трудолюбием, начитанностью, свободомыслием. И уже теперь он упоминает о первой, самой ранней дуэли Пушкина, «когда ему пришлось подставить голову под пистолет самолюбивого безумца». Все это сообщает повествованию драматизм и динамику. Иногда он создает и подлинно драматические сцены. Например, так нарисован «поединок» с царем, имевший место по приезде Пушкина в Москву из Михайловского.
