железом!
– Скоро мы прорвемся в город! – сидя на белом коне, на вершине холма, говорил Бравлин Буревой своим полководцам. – Скоро мы покараем непокорных греков и покараем жестоко! А затем нам будет открыта дорога на Царь-град! Никого не окажется за нашей спиной! Наши боги верят в нас, как мы верим в них!
Рядом с Бравлином сидел на коне и Ягайло Ган – он смотрел, как погибает греческий город. Но почему его сердце не трепетало от восторга? Не ликовало? Не пылало радостью? Как пылали сейчас подожженные смолой дома в Суроже. Весело и ярко! Почему его сердце – против воли! – сжималось от отчаяния!
– Сварожич и Перун помогают нам! – восхищенно говорил Бравлин. – Я вижу их над моим войском! Они точно сами посылают стрелы на головы непокорных греков! Скажи, Ягайло, ты тоже видишь это?
– Может быть, может быть, – глядя на город, охваченный пламенем и дымом, шептал тот. – Мне так хочется верить в это!
Десять дней бомбардировки города сделали свое дело. Гарнизон и жители были на две трети истреблены. Сурож ослаб и дрогнул. Баранья голова тарана разнесла ворота. И князь Бравлин, уже поджидавший с гвардией неподалеку, ворвался в греческий город.
Началась уличная резня. Кругом пылали дома. Многие горожане забились в храме, надеясь, что Господь не позволит осквернить свой дом!
В тот день волна неутолимой ярости и слепой ненависти, которая обуревает любого захватчика, получившего достойный отпор, тащила воинов князя Бравлина по городу. Люди прятались в домах, но уже знали, что конец близок. Двери разлетались в щепы. Мужчины, защищавшие свои дома, умирали сразу же. Умирали и те, кто прятался в разных уголках дома. Отряды ревущих солдат волчьими стаями прокатывались по домам, ища матерей, жен и дочерей. Измученные во время похода и осады, они желали взять свое! Их не трогали мольбы о пощаде! Иссеченные камнями, которые летели на них со стен, десятки раз ошпаренные кипятком и маслом, искалеченные, но сохранившие звериную силу, они требовали отплаты! Возмездия! Воины Бравлина убивали стариков, часто – детей! Их интересовали только две вещи: золото и женщины. Но ведь именно поэтому христианские города оборонялись до последнего, когда варвары подходили к их стенам.
Звериная жажда разрушения, желание истребить все чужое, а потому непонятное и враждебное, сама вынесла гвардию Бравлина в центр города Сурожа, который уже пылал с разных концов. В центре города стоял прекрасный белого камня храм святой Софии.
Князь Бравлин, его военачальники и телохранители взбежали по ступеням.
– Откройте мне двери! – крикнул Бравлин. – Слышите, греки?! Открывайте же!.. Нет?! – Бравлин обернулся с паперти к своим солдатам. – Страх завладел их душами! Но что с них взять – они же греки!
Вокруг храма уже стояло сотни две лучших воинов Бравлина, которые никогда не оставляли своего князя. Несколько ординарцев Бравлина заколотили рукоятями в двери.
– Открывайте,
