сэр. – Буш мысленно переключился на проблему перемещения орудий по движущемуся судну. – Я сей-талями сниму их с лафетов и положу на маты.
– Совершенно верно. Я уверен, вы с этим справитесь, мистер Буш.
Никто, кроме сумасшедшего, не станет передвигать пушки на лафетах по кренящейся палубе – они могут сорваться. А вот если снять их с лафетов и положить на маты (цапфы не дадут им катиться), пушки можно без особого труда перетащить, а потом снова водрузить на лафеты. Буш уже приказал боцману мистеру Уайзу основать сей-тали.
– Надо будет изменить боевое расписание, – неосторожно произнес Хорнблауэр, – и перераспределить орудийные расчеты.
– Есть, сэр.
Привычка к субординации не позволяла Бушу явно выказать недовольство – в его ответе проскользнул лишь слабый намек на укоризну. Как первый лейтенант, он обязан помнить это сам, без напоминаний со стороны капитана. Хорнблауэр попытался загладить невольную ошибку.
– Я оставляю это на ваше усмотрение, мистер Буш. Доложите мне, когда пушки будут передвинуты.
– Есть, сэр.
Хорнблауэр пересек шканцы, направляясь в свою каюту. Карджил наблюдал за матросами, сновавшими сей-тали.
– Когда передвинут пушки, корабль будет лучше приводиться к ветру, мистер Карджил, – сказал Хорнблауэр. – Тогда у вас будет возможность показать, как вы им управляете.
– Спасибо, сэр, – ответил Карджил. Он, без сомнения, тяжело переживал недавний промах.
Хорнблауэр пошел в каюту: винтики сложной машины, какую представляет собой судно, нуждаются в смазке, и долг капитана – эту смазку обеспечить. При его приближении часовой у дверей вытянулся во фрунт. Хорнблауэр оглядел скудную обстановку каюты. С палубного бимса свисала койка. Стул, зеркальце в переборке, под ним парусиновый умывальный таз в раме. У противоположной переборки стол, под ним – рундучок с личными вещами. И все: больше ничего не поместилось. Но малый размер каюты давал и свои преимущества. В ней нет пушек – она располагается прямо на корме, – и при подготовке корабля к бою не надо будет все убирать.
И это роскошь, это большая удача. Девять дней назад – нет, уже десять – Хорнблауэр был лейтенантом на половинном жалованье, причем выплату ему приостановили после того, как в результате Амьенского мира не утвердили в звании капитан-лейтенанта. Он не знал, откуда возьмется его следующий обед. Одна ночь все переменила. Он просидел ее за картами с несколькими старшими офицерами, включая лорда Адмиралтейства, и выиграл сорок пять фунтов. Король направил в парламент обращение, в котором сообщал о решении правительства увеличить число судов до комплекта, требуемого военным положением. Хорнблауэра назначили капитан-лейтенантом и поручили готовить «Отчаянный» к плаванию. Сейчас он мог не волноваться о следующем обеде, пусть даже это будет солонина с сухарями. И – не столько в результате совпадения, сколько вследствие всего этого – он оказался помолвлен с Марией и обречен вступить
