является его куриная слепота, а потом, когда встречные машины его пару раз ослепили, да какой-то сумасшедший мулат в белой сорочке автобан перебежал чуть ли не перед носом – совсем перепугался. Вот с тех пор присказка у нас и существует…
– А-а-а-а-а!!! Андрей, тормози!
Джип взвизгнул тормозами, и юзом зазмеился по сыпучему гравию, чудом удерживаясь на краю обрыва.
– Черт! Инка, чего орешь как полоумная, что произошло?
– Вон там, впереди, видишь зебры? Их первый джип шуганул, они врассыпную бросились. А вы болтаете, смеётесь, на дорогу не смотрите. Сейчас сбили бы какую-нибудь лошадку.
– Андрюх, остановись. Похоже, все-таки, «Маяк» кого-то зацепил. Слышишь? Кричит где-то на склоне зебрёныш. Пойдем, посмотрим. Может быть, поможем чем…
Мы горохом посыпались из машины. Рядом, чуть не врезавшись в нас на повороте, остановился третий джип. Край серпантина довольно круто уходил вниз, но какие-то уступы в темноте все же просматривались. Примерно в восьми-десяти метрах от дороги, ниже по склону,
слышалось отчаянное шебуршание, перемежающееся резким и громким плачем. Подобных звуков ранее нам слышать не приходилось. «И-и-и! И-ги-и-!» – надрывалось несчастное существо. Лучи фонариков, которые тут же были извлечены из недр рюкзаков, высветили печальную картину. Крупная зебра, скатившись по склону, видимо, подвернула ногу и теперь билась, запутавшись в невысокой ограде из колючей проволоки, расположенной зачем-то внизу, вдоль всего обрыва. Рядом с пострадавшим животным скакал и визжал перепуганный насмерть жеребенок.
– Надо спускаться, – решили мужчины.
– С ума сошли! – охнули женщины. – Как вы ее выпутывать будете? Это же опасно!
– Прорвемся!
Петрович, Михаил и Костя, пробуя ботинками осыпающиеся камни и нащупывая относительно прочные участки на насыпи, начали спускаться.
– Миша, смотри, чтобы она тебя не ударила! – прокричал Андрей приятелю, заметив, что тот ближе всех подошел к зебре.
Маленький жеребенок, совсем обезумев, сначала смело рванул навстречу Михаилу, защищать маму, потом шарахнулся вниз, ударился о колючую проволоку, заплакал в голос и, быстро-быстро перебирая голенастыми ногами, стал карабкаться вверх, туда, где стояли наши машины, и где скрылось вверх по серпантину остальное стадо. Когда до зебры оставалось буквально пару шагов, а страх и боль животного стали совсем невыносимыми, случилось неожиданное. Проволока, в путах которой билась зебра, сильно натянулась, затем тихо цыкнула и лопнула, словно струна, разорвав Михаилу молниеносным ударом брезентовую штанину. Освобожденная полосатая лошадь встала, пошатываясь, на четыре ноги и, прихрамывая, стала спускаться вниз, в долину. Через минуту она подала короткий сигнал своему жеребенку и тот радостно прогалопировал к маме, чуть было снова не угодив в тенета колючей проволоки. Однако, благополучно использовав Мишины колени в качестве упругого и мягкого тормоза, зебреныш благодарно
