у человека нет будущего. Он оказывается захваченным иными силами, вихрями иного (плотского) свойства. И стихийная игра этих сил превращает человека из субъекта, обладающего продуктивно-творческими потенциями и свойствами, в жалкий объект, «плывущий по течению» до той поры, пока могила не примет его. Соборование покойника также есть проявление соборности, оно есть форма духовного и одновременно коллективного прощания с ним и печаль о суетности его жизни.
Люди действительно воспроизводят не только материальные ценности, но и свое общение и свои общественные отношение. Их воспроизводство может осуществляться как на духовной основе (соборность), так и на бездуховной основе (нигилизм). Идеальные продукты такого воспроизводства могут быть самыми разными. Но самым главным является воспроизводство людьми своей духовной общности, своей соборности, потому что вне ее и без нее духовная смерть может наступить уже при жизни отдельного человека. Тогда как при воспроизводстве духовной общности прекращение бренного существования не означает подлинной смерти, поскольку духовная общность сохраняется и после ухода человека в иной мир. В памяти людской, в сердцах родных и близких, в благодарности их живет некая частица нашего духа, которая светит ушедшей душе и свидетельствует за нее и беспокоится о ней. Поэтому – то для каждой личности так важны сами символы духовной общности, символы своего духовного единения (государство, язык, культура и т. д.), поскольку именно они придают полноту самой жизни во всем богатстве человеческой субъектности – чувств, мыслей, солидарности, социокультурной идентичности. Поэтому соборность представляется нам идущей из глубокой древности формой духовного воспроизводства личности, ее духовной социализации.
Эта форма духовного воспроизводства личности имеет свои правила и принципы. «Соборность требует от нас целостного знания и отзывчивости Соборность культуры обязывает соблюдать принцип иерархичности, блюсти приоритет духовной культуры над другими проявлениями и видами культуры… Соборное сознание не есть сознание «муравьинно-коллективное», в котором растворяется «я» и гаснет всякое личное дарование. Как раз наоборот, именно соборность призвана актуализировать и преобразовать личное сознание, превратив его в церковное сознание всеединства, солидарности и любви»[101].
Рассматривая идею соборности как русскую идею, патриарх Алексий II отмечал, что «сущность соборности заключена не во внешней форме собрания, общины или коллектива, а во внутреннем духовном единении, в союзе солидарности и любви»[102]. Религиозная соборность представляет собой всеединство, а церковное единение – кафолическую (вселенскую) церковь. Но необходимо признать, что и вне церковной организации существует соборность – духовное единение людей. Будет ли такое внецерковное единение эффективным или оно потребует в дальнейшем воцерковления человека – вопрос до сих пор открытый и дискутируемый. Но абсолютные духовные ценности
См.: Алексий II, Патриарх Москвы и Всея Руси. Православие и духовное возрождение России. М.:ИД «Пироговъ», 2003. – С. 109.
Там же. – С.110.
