давно вы в Англии, милорд?
– Около трех лет.
– И все время ты жил на севере, где так сильны древние традиции почитания лордов-дворян и где аристократия является чем-то исстари привилегированным, особым. А до этого ты жил во Франции, где дворянин, даже разорившийся, считает ниже своего достоинства пожать руку лавочнику, а саму торговлю почитает делом позорным, недостойным его рода. Здесь же, в Англии, дворяне не только не гнушаются участвовать в торговле, но сплошь и рядом являют собой образец удачного ведения дел. Поэтому если сын виконта или даже герцога добивается руки дочери богатого торговца, то его отец в этом не видит ничего зазорного. Грань, отделяющая лорда от успешного торговца, очень тонка, и наши лорды зачастую отдают своих младших сыновей на обучение в купеческие дома, чтобы те впоследствии смогли открыть свое дело и обогатиться.
– Поэтому ваши буржуа и возомнили о себе столь много, – с усмешкой заметил лорд Грэнтэм, – что даже решились судить помазанника Божьего.
Он осекся, поняв, что коснулся запретной темы.
– Вторая загадка Робсарта, – спокойно продолжал Карл, – заключается как раз в том, что мой августейший родитель в одном из попавших ко мне на континенте писем неожиданно просил меня быть добрее к несчастному Дэвиду Робсарту. Я долго ломал голову над этой строкой. Отчего отец вдруг заступается за своего врага, генерала круглоголовых, который сражался против него при Марстон-Муре и Нэйсби? Отчего же, черт побери, отец считал его несчастным и просил за него? Есть и еще одна загадка Робсарта… О, мне было лет восемь, когда я увидел нечто, поразившее мое детское воображение. Однажды я услышал громкие стенания в кабинете моей матери, а так как я был любопытен, да к тому же любил подслушивать и подглядывать – да, да, мой дражайший Джулиан, и этот порок был мне присущ, – то я подкрался к двери и заглянул в замочную скважину. И что же я увидел? Моя мать стояла на коленях перед лордом Робсартом и, ломая руки, молила его простить ее. Представь, гордая, надменная Генриетта-Мария валялась в ногах у лорда Робсарта и умоляла о снисхождении!
– А что Робсарт? – тихо спросил Джулиан.
Карл отбросил травинку, которой все время вертел в руках.
– Он оставался непреклонен. Сказал лишь, что ее величество нанесла ему такую рану, от которой он никогда не оправится, и ушел. Но самое странное, что после мать тоже заступалась за Робсарта.
– Да он сам дьявол! – злобно процедил сквозь зубы Джулиан. Глаза его холодно сверкнули. – Подумать только, и я состою в родстве с этим человеком!
Брови Карла удивленно приподнялись. Джулиан отвел взгляд.
– В очень дальнем родстве, сир. Моя троюродная кузина из рода де Бомануаров была замужем за ним. Это был несчастливый брак, – добавил он тише.
Король чуть кивнул, сбивая пыль с отворотов ботфорт.
– Кажется, я понимаю, о чем ты говоришь. Робсарт был женат трижды, и каждый раз на иноземках. Первый раз – на ирландке, второй – на француженке, твоей
