уж начиналось полное разнообразие. Преобладали клинки всех размеров и форм. Я разглядела на некоторых клейма с золингенским волком и толедской собакой – кажется, не поддельные, если меня правильно учили. Были и цельные доспехи миланской, австрийской и тримейнской работы – эти последние из чистого серебра, очень красивые и по нынешним временам совершенно бесполезные. Огнестрельное оружие было представлено не так богато – допотопная ручная кулеврина еще тех времен, когда благородное сословие брезговало ими пользоваться, аркебузы и пищали последующих лет, когда благородное же сословие стало заказывать их лучшим оружейникам, украшавшим их по ложам и прикладам золотом и гравировкой, слоновой костью и перламутром. Имелись тут и замысловатые штучки, вошедшие в широкую моду в прошлом столетии, вроде близнецовых клинков, шпаг-топоров либо алебардпистолетов, предназначенных, по-моему, скорее для того, чтобы привести противника в замешательство, чем причинить реальный ущерб, – а для этого есть простые, действенные и дешевые способы. Оружие более современное и эффективное отсутствовало. Что не значило, будто Гейрред Тальви его не покупал. Просто оно было предназначено не для любования.
Владелец сих любопытных книжных и оружейных собраний посетил меня на четвертый день. Он был очень любезен, предоставив такую длительную передышку. Но я понимала, что меня не для любезностей сюда привезли.
– Пора дать тебе поручение.
Я пожала плечами. Что я могла возразить?
– Слушаю тебя.
Он сел – как тогда, на постоялом дворе, опершись локтем о стол. Одет он был, правда, гораздо скромнее, чем там. В самом деле, зачем ему здесь роскошные наряды, когда его богатство видно и так? Можно и в потертом камзоле походить. Единственным его украшением был перстень с ониксом («камень вождей», как говаривал один мой добрый знакомый, свантерский ювелир) на левой руке.
Несколько мгновений он явно прикидывал, с чего начать, потом скучно сообщил:
– Пару недель назад, пока я занимался тобой, в Камби был убит человек по имени Мартин Форчиа.
Имя мне ничего не говорило. И вряд ли меня собирались обвинить в убийстве, поскольку пару недель назад я преспокойно дожидалась казни в кинкарской городской тюрьме. Я уточнила – Как его убили?
– Горло перерезали, – без эмоций сказал Тальви.
– Ограбление?
– Возможно. То есть денег, конечно, при мертвеце не нашли…
– Но не деньги могли быть причиной. Короче, ты хочешь узнать, кто и зачем его убил.
– Не совсем.
Это уже было ново. Если он сам не приказал убрать этого Форчиа.
Тальви, несомненно, угадал ход моих мыслей и пояснил:
– Кошелька при убитом не имелось, и карманы его были вывернуты. Но когда мой человек осмотрел его вещи, – он вынул книжечку в кожаном переплете и извлек оттуда мятый лист бумаги, – то за подкладкой
