и все уляжется – ну, по крайней мере на время.
Джейк слушал радио по дороге домой. Это было землетрясение силой 5,7 балла с эпицентром вдали от побережья, хотя толчки ощущались на юге до самого Сан-Диего, а на севере – до городка Сан-Луис-Обиспо. После первого толчка волна последующих длилась всего десять-пятнадцать секунд. Разрушения были незначительными, ущерб – минимальным.
– Никаких больше МРТ, и докторов тоже, – отозвался Бронсон.
– Но это нужно, так ведь? – Маршалл оставлял за собой цепочку следов от спортивных туфель, когда шел по остаткам росы на деревянном настиле. На нем была белая рубашка, концы воротничка которой пристегивались пуговицами, штаны фирмы «Докер» цвета хаки и его неизменные кеды «ПРО-Кедс» с высокой шнуровкой. – Я думаю, только так можно выяснить, насколько далеко зашла твоя болезнь. Ты ведь умереть можешь, старина.
– Так-то – да, правда. «Можешь умереть» – звучит получше, чем «умрешь». Так что давай забудем.
Джейк уже пожалел, что рассказал своему товарищу об опухоли, из-за которой ему пришлось делать МРТ первый раз. Маршалл был единственным из близких, кто знал об этом, и даже ему Бронсон не стал говорить, что это конец. Что осталось всего пять месяцев жизни, которые меньше всего хотелось бы провести в соболезнованиях. Всего такого было предостаточно и в первый раз – тогда, десять лет назад.
Безудержные рыдания матери – первое, что Джейк услышал, очнувшись от наркоза после промежуточной диагностической операции. Отец внешне выглядел спокойным – набрался под завязку, как всегда. Пациенту передавался весь страх его родителей: он видел, как они цепенели от осознания того, что сейчас могут потерять и второго сына. Когда старший брат Джейка разбился на мотоцикле, горе сильнейшим образом сотрясло всю их семью. А теперь причиной такого горя стал сам Джейк.
Последовали месяцы химиотерапии и облучения. Вес упал с двухсот до сорока фунтов всего за шесть недель. Все волосы выпали. Но младший Бронсон не оставил ни лечения, ни своей семьи. На середине курса его отец скончался от сердечного приступа. Отцово разбитое сердце – его, Джейка, вина – так и осталось в памяти сына. Мать стала бы следующей, если бы он не одолел свою болезнь. А сестра, еще совсем юная, осталась бы одна. Этого допустить было нельзя. Ни шагу назад. и никак иначе.
Через два года после того, как он заболел впервые, Джейк перебрался в Редондо-Бич, устроившись летным инструктором в Замперини Филд в Торрансе. Эта должность оплачивалась не особенно хорошо, зато у него была возможность летать. Он работал без продыху и так всего за пару месяцев дослужился до старшего инструктора акробатических полетов. А что может сравниться с трепетом от встречи с нетронутой гладью неба? Да еще крутые виражи в биплане «Питтс Спешл» с открытой кабиной были так же доступны, как и то возбуждение, которое он чувствовал, вопя в полете на своем «F-16». Чем безумнее фигура – тем привлекательнее. Само собой, босс иногда отмечал, что Джейк балансирует на грани дозволенных параметров полета, но тот имел необъяснимую способность
