идеология, подавление, рост сознания, сопротивление и др.).[18]
Можем ли мы утверждать, что данные традиции повлияли и на становление теории журналистики? Да, но с определенными историческими оговорками.
Истоки формирования журналистики как общественного явления мы видим в публицистике, которая стала формироваться на ранних стадиях культуры, когда умелое владение публичным словом стало выступать универсальным средством не только социального общения, но и управления. Действительно, именно в Античную эпоху появляются риторические школы, где людей специально обучают красноречию, или риторике, то есть навыку, подчас и виртуозному, облекать мысли в слова. Странствующих любителей мудрости и учителей красноречия называли софистами – они давали платные уроки. Но уже в те времена софистов критиковали за их предпочтение внешней привлекательности речи глубине мысли, за увлечения словесными изысками в ущерб поиску истины. Поэтому риторам-софистам противостояли ораторы. В их качестве выступали различные общественные деятели – Антифонт, Андокид, Лисий, Исократ, Исей, Ликург, Демосфен, Гиперид, Динарх, Эсхин и др. Их красноречие было орудием политики. Неслучайно именно ораторское искусство и стало основой зарождения публицистики не только как специфического рода словесного творчества, но и вида общественно-политической деятельности.
Даже столь краткий исторический экскурс позволяет увидеть, что хотя коммуникация и журналистика имеют общие истоки, они уже на начальных стадиях формирования расходятся как два самостоятельных русла. Если риторическая традиция коммуникации рассматривается как практическое искусство беседы, то публицистическая – как непосредственное участие в общественных дискуссиях с целью воздействия на общественное мнение. Противопоставление «оратор – ритор» было характерно уже для Античности. При этом под первым понимался государственный или общественный деятель, владеющий красноречием как средством политической борьбы, под вторым – знаток теории красноречия, правил речевого мастерства, который не стремился вступать в реальные политические споры и дискуссии. В этом была принципиальная разница между представителями этих первых коммуникативных профессий, противостояние между которыми прошло через всю духовную жизнь Античности. Здесь достаточно, к примеру, вспомнить полемику Платона с софистами, где он недвусмысленно говорит о том, что умелое владение словом еще не приближает к постижению истины, что красноречие – еще не показатель мудрости. Или же развернутую речь Исократа «Против софистов», где он прямо заявляет: «Речи не могут быть составленными хорошо, если они не соответствуют обстоятельствам, не приспособлены к теме и не отличаются новизною».[19]
По мнению В. В. Ученовой, «политическая содержательность античного красноречия, его актуальность, ориентация на практическую действенность высказанных предложений, их открытость создают обширную сферу общности политического устного слова и публицистики».
См.:
Цит. по:
